И он ответил мальчишке, свято веря, что излагает истинную правду:
— То, о чем ты говоришь, есть деяние какой-то злой силы. Князь Тьмы, видно, наложил заклятие на здешние места. Лишь крепкие духом могут дать бой сатане и присным его, а посему не удерживай меня более: никогда не уступал я ему дорогу, не уступлю и теперь!
— Сэр… — начал было мальчишка, но тут же закрыл рот, поняв тщету уговоров. Он только добавил: — Мы находили трупы жертв, сэр. Они были все разодраны и в синяках…
Так он и остался стоять у развилки, удрученно вздыхая и провожая взглядом жилистого, широкоплечего путешественника, легкой походкой удалявшегося по дороге, ведшей на пустоши…
Солнце уже садилось, когда Кейн взобрался на вершину холма, за которым и начиналось невысокое нагорье — край пустошей и верховых болот. Кроваво-красный диск дневного светила медленно уходил за пустынный, неприветливый горизонт и, казалось, поджигал разросшуюся траву. На какой-то миг путешественнику померещилось, будто целое море крови разлилось у его ног. Потом с востока надвинулись темные тени, и зарево заката начало угасать. Соломон Кейн упрямо шагал вперед, ничуть не смущаясь сгустившейся темнотой.
Чувствовалось, что по дороге давно уже никто не ходил; впрочем, она все еще была хорошо различима. Кейн шел быстро, но осторожно и с оглядкой, держа под рукой и шпагу, и пистолеты. Одна за другой в небе разгорелись звезды, и ночные ветры зашуршали в траве, населяя ее шепотом призраков. Наконец показалась луна. Темные пятна на круглом лике придавали ей сходство с черепом, зловеще повисшим среди звезд.
Неожиданно Кейн остановился и замер на месте. Откуда-то спереди донеслось странное и жутковатое эхо… или по крайней мере нечто похожее на эхо. Потом снова, на сей раз уже громче. Кейн двинулся вперед, спрашивая себя, не обманывает ли его слух. Нет! Спереди, издалека, в самом деле долетали раскаты пугающего смеха.
Вот снова, ближе и ближе… Человеческое существо не могло так смеяться. В этом смехе не было ни грама веселья, лишь ненависть, ужас и страх, разъедающий душу. Кейн остановился. Нет, испуга он не испытывал, но в тот миг ему было определенно не по себе.
И тут раскаты демонического хохота прорезал ужасающий и, несомненно, человеческий вопль. Кейн устремился вперед, все ускоряя шаг и кляня про себя неверный свет и летучие тени, одевшие пустошь. Луна поднималась все выше, но слишком трудно было с уверенностью что-либо рассмотреть. Хохот между тем продолжался, делаясь все громче, и с ним вопли. Потом, ослабленный расстоянием, донесся топот человека, удирающего со всех ног. Кейн перешел на бег.
Там, впереди, кто-то из последних сил спасался от смерти, и что за ужас гнался за ним по пустошам, ведал один Господь. Вот топот прекратился, зато вопли перешли все мыслимые пределы. К ним примешивались и другие звуки, которым трудно было бы подобрать название. Душа содрогалась от них. Как видно, человека поймали. У Кейна пошли по телу мурашки. Он весьма живо вообразил себе демона из преисподней, который вскочил на хребет своей жертве… вцепился, терзая и раздирая…
В противоестественной тишине пустошей слуха Соломона уже явственно достигал шум неравной, отчаянной схватки. Потом опять послышались шаги, на сей раз спотыкающиеся, неуверенные. Человек еще кричал, но кровь уже заливала ему горло и хрипло булькала в нем. Кейн покрылся холодным потом. Ужасам не видно было конца, а ведь ночь едва началась!
«Боже, — страстно взмолился он, — ну сделай так, чтобы было хоть немного светлее!»
Судя по отчетливости каждого звука, жуткая драма разыгрывалась буквально в двух шагах от него. Но неверное сияние восходящей луны продолжало играть с ним в прятки. Каждое корявое деревце представало гигантом, каждый куст — призраком.
Кейн закричал во все горло, отчаянно пытаясь еще наддать шагу. Вопли гибнувшего сменились тонким отвратительным визгом. Вновь шум борьбы… И тут из зарослей высокой травы навстречу Кейну, качаясь, вывалилось существо, когда-то бывшее человеком. С головы до пят облитое кровью, оно рухнуло к ногам пуританина и стало корчиться, пытаясь ползти. Оно что-то бессвязно хрипело, подняв к луне жутко изуродованное лицо… Потом обмякло и умерло, захлебнувшись собственной кровью.
Вот теперь, когда все миновало, лунный свет наконец вступил в свои права и сделалось возможно что-то разглядеть. Кейн склонился над телом… оно было до такой степени обезображено, что Соломон содрогнулся. А надо сказать, что довести его до такого состояния было непросто, ибо он своими глазами видел в деле и испанскую инквизицию, и ловцов ведьм.