Кейн продолжал яростно биться, пуская в ход и руки, и ноги, и кулаки, и в какой-то миг обнаружил, что демон… начал пятиться перед ним, а убийственный хохот сменился криками ярости и смущения.
Мужество — вот истинное оружие мужчины. С ним, не моргнув, сильные духом предстают хоть перед адовыми вратами. И даже легионы сил Тьмы бессильны против него.
Соломон Кейн не отдавал себе в этом отчета. Он только чувствовал, что когти, терзавшие его плоть, стали как будто бы утрачивать прежнюю твердость и остроту, а глаза твари начали разгораться каким-то неведомым светом. Задыхаясь, качаясь от запредельного напряжения, Кейн по-прежнему стремился вперед. И вот наконец ему удалось-таки сграбастать существо. Они вместе рухнули наземь. Демон извивался и бился, и члены его были подобны дымным, вьющимся змеям.
И тут у Кейна опять побежал по телу мороз, а волосы поднялись дыбом. Потому что в крике и бормотании демона обозначился какой-то смысл. Кейн начал понимать его.
Он слышал и понимал его не так, как один человек слышит и понимает речи себе подобного. Жуткие тайны, слетавшие с призрачных уст, ледяными каплями опадали непосредственно в его разум, и Кейн ЗНАЛ.
Глава 2
Домик старого Эзры, именуемого местными жителями скрягой, стоял у дороги в самом сердце болот, и сумрачные деревья, разросшиеся вокруг, наполовину скрывали его от взгляда. Стены дома пожирала гниль, крыша готова была обвалиться. Огромные, скользкие, зеленовато-белые грибы усеивали ветхое строение. Особенно густо облепили они окна и дверь: казалось, безглазые существа силились заглянуть внутрь. Склонившиеся деревья так переплели серые ветви, что в полумраке дом представал этаким гномом, над плечом которого скалятся людоеды.
Мимо домика вилась дорога, уводившая в глубь болот, мимо гниющих пней, заросших кочек и кишащих змеями топей. Сколько народу сновало взад и вперед по этой дороге, но лишь немногие видели старого Эзру. Да и то большей частью лишь желтое лицо смутным пятном сквозь заросшее грибами окно…
Поистине, он выглядел плотью от плоти окружавших его топей: весь скрюченный, узловатый и мрачный. Пальцы его казались цепкими корнями растений-паразитов, а нечесаные космы свисали точно лишайники с веток. Они падали на глаза, привыкшие к вечному сумраку болот. Взгляд его, лишенный живого блеска, напоминал взгляд мертвеца. Но было в нем что-то, заставлявшее вспомнить о бездонных пучинах, таящихся под покровом ряски. О коварных, вызывающих содрогание пучинах…
Вот эти-то глаза ныне созерцали пришельца, стоявшего перед дверью домишки. Незваный гость был высок ростом, худощав и темноволос. На лице его виднелись отметины когтей, а руки и ноги украшали повязки. За спиной его, опасливо держась в отдалении, толпился деревенский народ.
— Ты ли Эзра, живущий на болотной дороге? — спросил человек.
— Ну я, — неласково прозвучало в ответ. — Надо-то что?
— Где твой двоюродный брат Гидеон, тот одержимый юноша, что жил вместе с тобой?
— Гидеон?..
— Да.
— Однажды он ушел на болота и не вернулся назад, — ответствовал Эзра. — Без сомнения, он заблудился и не нашел тропы назад. Я думаю, его либо растерзали волки, либо засосала трясина, либо укусила гадюка…
— И давно ли это случилось?
— Около года назад…
— Так. А теперь слушай, скупец по имени Эзра. Вскоре после того, как исчез твой кузен, местный житель, возвращавшийся к себе домой через пустошь, подвергся нападению неведомой нечисти и был разорван в мелкие клочья, и с той поры верхняя дорога сделалась смертельно опасной. Сперва местный народ, а после и путешественники, случайно забредавшие в те края… все они пали жертвами таинственной твари. Многие умерли с того дня, и ужасен был их конец. Прошлой ночью побывал на пустошах и я. Я слышал, как убегал очередной несчастный, слышал, как за ним гнались… Это был чужой человек, ничего не знавший про зло, поселившееся на дороге. Уже раненный, дважды вырывался он из бесовских когтей, и дважды чудовище догоняло и вновь хватало его. И наконец он умер прямо у моих ног, умер в таких муках, что зрелище их заставило бы окаменеть и святого…
…Крестьяне переминались, испуганно перешептываясь. Глаза Эзры украдкой перебегали с лица на лицо. Но Соломон Кейн по-прежнему хмуро и не мигая смотрел на него. Это был взгляд большой хищной птицы, и старый Эзра понемногу утрачивал самообладание.