С двигателем один и восемь, оцинкованная, цвета мокрого асфальта, машина ласточкой летела по автобану Вена – Варшава, а я вцепился без прав зубами в руль, чтобы не умереть со страху. Но на третьи сутки уже мог при повороте мигать и научился не путать педали газа и тормоза.
При въезде в Польшу я застрял под мостом из-за фуры и, сдавая назад, въехал в кого-то. Выбежавший поляк орал: «Полицай, полицай», а я же без документов, вот и отдал сто баксов, а он сразу: «Камрад, камрад». Знаем мы таких товарищей, курва соцлагерная.
Но я не об этом, потому что в Бресте, на родной территории, решил расслабиться и с тремя девчонками выпил литр бельгийской водки, от которой утром попал в больницу. Забрался микроб в мою рюмку, а девкам ничего.
Врачи взяли анализы, оказалось, что у меня эритроциты семьдесят три при норме шесть и восемь. Я стал глотать антибиотики и ждать смерти, так как при такой концентрации никто не выживает. Я ведь отказывался ехать в областную больницу, беспокоясь, что украдут здесь мою красавицу без меня бандюки.
Но на четвертые сутки я пересилил боли и, сгорая при сорока градусах температуры, сел за руль и поехал в госпиталь, куда добрался через три дня, когда не осталось таблеток.
Центральные эскулапы через два месяца (когда отпустило) долго не верили в самостоятельный приезд и мое выздоровление, так как до этого был случай с молодым, который оставил этот бренный мир с эритроцитами шестьдесят пять. Через пять дней угас.
Уже прошло пятнадцать лет с того происшествия, но я до сих пор храню, не выбрасываю и не продаю этот «опель», хоть он проржавел и ездит только по праздникам. Спасла первенькая мою жизнь.
Пополняемый список
В детстве в г. Петропавловске-Камчатском наш двухэтажный барак располагался возле леса или даже полностью в роще, и ее стали спиливать только когда мне исполнилось двенадцать лет. За рощей начиналась тайга и лесотундра, в центре которой находилась военная часть с замызганными солдатами. Они ходили с отсутствующим взглядом взад-вперед за колючей проволокой между брезентовыми палатками до деревянного КПП и обратно.
Если нам удавалось украсть у отцов сигареты «Новость» или что-нибудь покрепче, то можно было, пока солдаты одни, без руководителей, позвать их тихонько через забор, и тогда они все понимали, шли на склад, и выносили пушечный снаряд. В нашем присутствии его развинчивали и из холщового мешочка доставали длинный трубчатый порох, который можно было поджигать с одного конца, подбрасывать в небо, а он летел ракетой.
Однажды в части были учения, и семьдесят процентов снарядов не взорвалось, а Федун об этом не знал и пошел менять сигареты на порох, и его сдали лейтенанту на КПП. Федун мыл комнату, а когда ему надоело, бросил швабру под ноги офицеру и побежал. Солдаты смеялись, пропускали мальчишку и ставили подножки начальнику.
Вообще, если разобраться и вдуматься, то многие производимые в то время изделия кроме гражданского назначения имели и военное. Вот примерный список того, что я знаю и привожу по памяти, и прошу всех заинтересованных лиц его пополнять.
Папиросы «Беломорканал» – патроны для пистолета «Макаров» (ПММ).
Сигареты More King Size – патроны для автомата АКМ малого калибра.
Сигареты «Ява» – патроны для автомата АКМ большого калибра.
Толстые серые макароны – совпадают по толщине со снарядным порохом, а диаметр пробки «Советского Шампанского» – с калибром станкового авиационного пулемета.Я, конечно, не лишен наивности, но мало верю, что в других странах нет такого, и поэтому часто останавливаюсь у прилавков и витрин и подозрительно осматриваю товары.
100 метров
Я практически не умею плавать, потому что вырос на холодном Тихом океане. Бывает я зайду в море, одолею метров двадцать и назад, но однажды я побил рекорд – осилил сто метров.
В университете сказали, кто не проплывет норматив (100 метров) – тот вместо игры в футбол пойдет учиться плавать в бассейн, а я не хотел идти в хлорку. К тому же в бассейне такие запахи стояли, что от них загибались все студенты и качались вышки для прыжков. Поэтому я набрался мужества, поглубже натянул резиновую шапочку, поддернул повыше плавки и прыгнул в воду. За мной потянулась вся группа № 112.
Первой дистанцию прошла Алена Сиговцева, мастер спорта по подводному плаванию, потом гимнаст Васильев ударил ладонью о стенку бассейна, далее подтянулись профорг Петя и узбечка Улюдурова, а я все плыл. Потом пошли люди попроще – отличница Ирочка, двоешник Петухов и пианист (да-да в нашей математической группе зачем-то учился пианист) Духоборов, а я все плыл. В конце концов они все вместе сели на бортик и под предводительством тренера по плаванию стали скандировать: «Слава, Слава» или: «Да когда же ты уже потонешь, столовая закрывается». А я все плыл.