***
Кроваво-красный рассвет, словно вобравший в себя все оттенки алого, озарил пустующую площадь перед моим домом. Из окна на цветной расшитый ковёр падали лучи восходящего солнца, окрашивая во все оттенки красного. Всё словно говорило, что нас ждёт что-то нехорошее, там, куда мы сегодня собрались. Хотя... Возможно, мне всё это лишь кажется. Слишком сильно себя накручиваю. Это, к сожалению, не самая лучшая моя черта. Это паршивое предчувствие словно скребло на задворках сознания. Решила прогуляться, чтобы хоть как-то унять пробуждающееся волнение. Пройдя в большую залу, я встретила Исаака. Он сидел на балюстраде, прислонившись к одной из немногочисленных колонн, словно отдыхал. Голова была повёрнута в сторону открытой площади, показывая мужественный профиль. Нос с горбинкой, тонкие губы, застывшие в умиротворённой улыбке... Ныне выгоревшие, а когда-то русые волосы, сейчас напоминающие больше цвет зрелой пшеницы, были распушены, только чёлка забрана назад, в кожаный шнур, чтобы не лезла в глаза. Льняная туника, прикрытая пурпурным плащом, - единственная одежда, показывающая его изначальный статус в обществе. Едва выглядывал расшитый узорами воротник. Закутался, значит, он тут давно. Издалека казалось, что он спит, поэтому я шагала как можно тише, чтобы не мешать ему грезить во снах. Дорога трудная, и только меня от нарастающего волнения подняло в предрассветную рань. Когда я грациозно, со всей осторожностью, словно боясь пробудить тигра, прошла мимо балюстрады, он вздрогнул, обернувшись, обратил на меня взор своих глаз цвета летней зелени и улыбнулся, показывая ямочки на щеках. - Здравия тебе, Месхэнэт! Что, не спится? Ты бы лучше силу свою поберегла, она нам нужна. Всем. Я вздохнула, прикрыв глаза. Поправив свой белоснежный калазирис, поверх которого была драпированная нежно-оранжевая накидка, я подошла к Исааку. - Знаю я, Исаак, друг мой! Волнение снедает меня не хуже пса, обгладывающего кости. Предчувствие, Анубис его подери, не отпускает разум мой. Исаак насторожился, как подобает воину, внимающему судьбе и её знакам. - Рассвет кровавый, надо быть осторожными в нашем самосуде. - Лицо его стало серьёзным, но потом к нему вернулась та лисья улыбка, которую я знала. - Иди сюда, посиди, скоро Еким поведёт лошадей на пастбище, им тоже нужны силы. Я аккуратно залезла на резную изгородь. Прислонившись к противоположной колонне и спустив ноги вниз, в сторону двора, я смотрела на горы и на лениво, словно с неохотой, выползающее солнце. Всё вокруг такое тихое, мирное, будто это не двор контрабандистов, а простая деревушка в получасе езды от южной части Мёртвого моря. Так не хочется никуда уезжать, закутаться бы в это мирное утро и никогда не выходить наружу. Утреннюю тишь прервали гуси, которые только проснулись и стали гоготать, прося хозяев подать им завтрак, наверняка раскидывая крылья и грозно обмахиваясь ими. - Отчего же ты сам бодрствуешь? Меня отчитываешь, а сам-то? - спросила я, разворачиваясь и подбирая под себя ноги. - Лот сегодня зашёл за мной... Ему было плохо, руки не давали покоя всю ночь, до поры, пока я не сварил отвар. Благо остались нужные травы. Упрямец, зашёл только под утро, в полубреду, весь взмокший, - запричитал Исаак, - нет, чтобы зайти сразу, как началось! Понимаешь, я не всесильный, однажды это сыграет с ним злую шутку! - От этих слов я вздрогнула, мне стало страшно. - Понимаю, - вздохнула я, когда привела свои чувства в порядок. - Сейчас всё хорошо? - В моём голосе слышалось беспокойство. - Да, грезит во сне, дурень! - немного раздражённо ответил друг. - Так бы остался - следить за ним... Но за тобой тоже нужно приглядывать. - Вот, значит, как! - Я притворно обиделась. Но Исаак прав, и я это понимаю. К сожалению, у меня далеко не ангельский нрав. Из-за угла вышел Еким, потягиваясь. Он очень удивился, застав нас, расслабленных за разговором. - Здравия вам! - поприветствовал светловолосый юноша и спешно направился к конюшне. - Что ж, думаю, время для сбора, - сказал Исаак, глядя на выгоняемых из стойл коней. - Надо навестить Лота, проверить его состояние. - Да, пожалуй... - С этими словами я спрыгнула с балюстрады. - Зови, если потребуется помощь! На сём мы и распрощались. Вдохнув последнюю прохладу этого утра, я направилась к себе, планируя собрать суму в дорогу. В мыслях я беспокоилась за Лота. Это стало происходить чаще. Казалось, его руки уже исцелились, но что-то вечно возвращало все усилия Исаака на круги своя, словно проклятие. Я укорила себя за самые ужасные мысли о смерти и, вздохнув, словно от усталости, начала собирать суму в дорогу, хоть так занимая свои мысли, за которые мне следует дать пощёчину.