— Нинуля, девочка моя любимая, как же я счастлив, что снова тебя встретил.
— Серёж, пожалуйста, не надо, — простонала она, содрогаясь от приятных ощущений.
— Ааа, так ты не спишь, проказница? А давай ещё пошалим, пока Никитка не проснулся?
— Что? Нет, только не это.
— Не понял, что с тобой, милая?
— Всё ты понял, повторения не будет.
— Но почему, Нин? Какая муха тебя укусила?
— Никто меня не кусал, просто я наконец очнулась от морока.
— Ага, скажи ещё, что я тебя опоил.
— Да, в тот вкусный кофе было определённо что-то добавлено, отчего я потеряла голову и наделала глупостей.
— Ты права, я тоже опьянел, только не от кофе, а от запаха твоей кожи.
— Перестань, я пытаюсь подобрать слова, чтобы хоть как-то выйти из этого щекотливого положения.
— Не надо ниоткуда выходить и вообще, слова бессильны, когда говорят чувства. Мы ведь оба этого хотели, и нам обоим было хорошо, скажешь нет?
— Хорошо, не спорю, но это неправильно. Одевайся немедленно.
— Мне надо в душ.
— Дома сходишь, а то Лина Андреевна сразу поймёт, чем мы тут занимались.
— Да и хрен бы с ней.
— Не выражайся при моём сыне, он хоть и спит, но всё впитывает, как губка.
— Молчу, где мои брюки и носки?
— Держи, растеряша.
— Тебе конечно идёт это платье, но без него ты выглядишь лучше, так что, снимай.
— Не дождёшься.
Они разговаривали шёпотом, но Никита давно проснулся. Вначале хотел заорать от обиды и невнимания к своей персоне, но почему-то передумал. Приподняв голову от подушки, ребёнок прислушивался к голосам, улавливая интонации.
Потом, не выдержал, перевалился набок и, схватившись за спинку кроватки, самостоятельно поднялся, кряхтя, как паровоз. Крепко стоя на ногах, наконец, громко подал голос, требуя полюбоваться на своё величество.
— О, Никитос проснулся. Привет, малыш, — улыбнулся Сергей.
— Божечки, смотри, Серёж, он самостоятельно встал на ноги.
Разбор полётов отложился на неопределённое время. В конце концов, не выяснять же отношения при маленьком? Соседи просто обалдели, увидев, как Нина вышла из своей комнаты в сопровождении высокого статного мужчины, державшего на руках Никиту.
Спрашивать, кем он им приходится, было бессмысленно, сходство было, что называется, налицо…"
Глава 15
"Пока бывшие одноклассники занимались внутренним исследованием друг друга, вспоминая, как хорошо им было вместе, после чего отсыпались в одной постели, в доме Немировых царила гнетущая тишина. Няня ушла с ребёнком на прогулку, чтобы не мозолить глаза невыспавшейся и оттого очень злой хозяйке.
Охваченная дурными предчувствиями, Агнетта измеряла шагами периметр гостиной, реагируя на каждый шорох и стук, доносящиеся со стороны двора. Пребывая в тревожном ожидании, она накрутила себя до состояния нервного срыва и находилась буквально на грани истерики.
Всё, что на тот момент заботило любящую женщину — это местонахождение супруга и точное время его возвращения. Самое обидное, что он даже не счёл нужным предупредить её об уходе, а просто взял и скрылся в неизвестном направлении, пока все спали.
Такое пренебрежение и чёрствость ранили её до глубины души, но она была готова забыть о своих обидах, лишь бы муж поскорее вернулся домой. Всё так и будет, ведь правда же? Он вот-вот зайдёт с улицы и обязательно успокоит её, объяснив, почему ушёл так рано и где пропадал. Ведь должна же быть причина такого поведения?
Проснувшись ни свет, ни заря и не обнаружив Сергея в постели, Агнетта сразу встала и пустилась на поиски, обойдя всю квартиру. Заглянула в детскую, на кухню и в ванную комнату, даже про балкон не забыла, но мужа нигде не было.
Настенные часы показывали что-то около шести утра, слишком раннее время для простых визитов вежливости. Вчерашний разговор услужливо ожил в памяти, позволив предположить, что Сергей отправился к мальчику, который нуждается в операции на сердце.
Об этом же говорило отсутствие чемоданчика с деньгами, приготовленного им с вечера. Интуиция подсказывала, что именно сейчас, в сию минуту и секунду, любимый мужчина плотно взаимодействует с мамой больного ребёнка.
Картинки их жаркого общения вставали перед глазами, затрудняя дыхание и доводя до исступления. К обеду Агнетта была настолько взвинчена, что с трудом держала себя в руках, борясь с желанием переколотить всю посуду.