— Я не отпущу тебя, даже не надейся, понял? Или со мной, или никак. Думаешь, я не поняла, что ты решил уйти к Ниночке? Что же ты сразу замолчал, в точку попала, да?
— Совсем из ума выжила? Ты ненормальная. Аркадий Владленович, вы как хотите, а я больше не хочу её слушать. Когда приедет ваш врач?
— Так, хватит, мне тоже надоело слушать твои крики, Агнета.
— Ну, хорошо, раз ты настаиваешь, отец, я больше не буду кричать, тем более, это всё бесполезно, не так ли?
— Да, я от своего не отступлю, тебя нужно показать специалистам.
— То есть, одним врачом дело не ограничится, да? Ты решил собрать целый консилиум?
— Боюсь, у тебя слишком серьёзное заболевание.
— Согласна, у меня часто болит голова. Серёж, прошу, принеси воды, у меня в горле пересохло.
— Сейчас принесу.
— Хотя, нет, лучше завари мне жасминовый чай, пожалуйста. Позаботься обо мне напоследок.
— Мне совсем не трудно. А вы что-нибудь будете, Аркадий Владленович?
— Пожалуй, нет. Где же этот доктор запропастился?
— Что, не терпится меня сдать?
— Не говори глупости, это для твоего же блага.
— Да, ты уже говорил, я помню.
Позже, анализируя произошедшее, Окунцев поймёт, что зря понадеялся на свой авторитет, дочь и не думала подчиняться, лишь притворилась, чтобы усыпить их бдительность. Она только сделала вид, что повелась на все обещания и посулы.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что задумали муж и отец, вот почему Агнетта довольно быстро смекнула, чем грозит врачебный осмотр, на котором они настаивают, похоже, что ей до конца дней уготована смирительная рубашка.
Силы были неравны, да и что она могла сделать против двоих крепких мужчин? Ничего не оставалось, как только притвориться и кивать головой, как китайский болванчик, соглашаясь со всем, что ей предложат.
— Хорошо, надо, так надо. Может доктор и правда мне поможет?
— Я рад, что ты всё поняла правильно.
— Ты же не враг мне, правда, папочка?
— Ни в коем разе, доченька. Я на твоей стороне.
Агнетта через всю комнату прошла к окну и присела возле небольшого столика. С недавних пор она пристрастилась к рукоделию, помимо того, что вышивала на пяльцах, вязала носки и длинные шарфы, чтобы успокоить нервы. Вот только это не помогало, поэтому готовые изделия почти сразу же распускались.
Приняв монументальную позу, отец восседал в кресле у двери, охраняя выход, словно Цербер на цепи. Немиров вошёл в комнату с подносом, неся на нём горячий жасминовый чай, который так любила Агнетта.
Он подошёл к столику и поставил чашку, а когда развернулся лицом к жене, та, пристально глядя в глаза, вонзила в его в живот длинную толстую спицу, легко проникшую в плоть сквозь тонкую хлопковую ткань отутюженной рубашки.
— Спасибо, любимый, ты самый лучший муж на свете, я никому тебя не отдам, — прошептала она, проворачивая несколько раз импровизированное орудие.
Окунцев даже не сразу понял, что произошло, Сергей сделал несколько шагов назад, пятясь от Агнетты, и только потом повалился навзничь, прямо на ковёр, держась рукой за блестящую вязальную спицу и силясь её вытащить…"
Глава 31
"Прозрение наступило быстро. Когда Сергей упал, женщина резко очнулась, наконец, осознав, что натворила. Она рухнула перед ним на колени и завыла, вселяя ещё больший ужас в насмерть перепуганного отца. Тот в это время суетился возле, распластавшегося на полу, зятя, сжимая вафельное полотенце вокруг раны.
Немиров оставался в сознании и только морщился от боли, он пытался дотянуться до торчащей спицы, глубоко застрявшей в левом боку, мечтая избавиться от орудия пыток. Тесть зорко за ним следил и не давал этого сделать, всё время повторяя, как мантру:
— Сынок, не вытаскивай, нельзя. Потерпи немного, скорая уже едет.
— Только не сдавайте Макара в приют, я обещал, что позабочусь о детях, — шептал бессвязно Сергей, борясь с тем, чтобы окончательно не впасть в забытье, перед его глазами стояла грустная Нина, именно такой он её запомнил, когда провожал их с Никитой в аэропорту.
— Папа, папочка, что теперь с ним будет? — рыдала Агнетта, не придавая значения словам мужа, для неё сейчас было главным, чтобы он остался в живых, — Серёженька, милый, прости, не умирай, пожалуйста. Обещаю, я отпущу тебя, только дыши, слышишь?
— Не мешай, а ну, сядь на место, кому сказано? — шипел на неё отец, не давая прикоснуться к раненому.
— Пожалуйста, дай мне с ним поговорить, он должен знать, что я не хочу его смерти.