— Лучше бы ты об этом подумала раньше, прежде чем хвататься за чёртову спицу. Повела себя, как пахан на зоне.
— На какой зоне, меня что, арестуют?
— А ты как думала? Не захотела отлежаться в больничке, теперь сядешь, поняла?
— Я согласна, если Серёжа останется жив. Я не хочу, чтобы он умирал, папочка, сделай что-нибудь, умоляю.
— Не каркай и без того тошно.
Вот тут-то и подоспели врач-психиатр с двумя санитарами, которые мгновенно оценив обстановку, сориентировались на месте, сказывалась многолетняя практика. Вкатив, бившейся в истерике, молодой женщине изрядную дозу успокоительного, они уложили её на диван и стали ждать дальнейших указаний.
Участвовать в реанимации раненого было нецелесообразно, поскольку с улицы послышался пронзительный вой сирены подъехавшей скорой. Бригада медиков приехала вовремя и тут же взялась за дело.
Следом прибыл наряд милиции, который непонятно кто вызвал, то ли врачи, то ли многострадальные соседи. Квартиру Немировых, после беглого осмотра, тут же опечатали, после чего на полусонную Агнетту надели наручники и вывели из дома.
Окунцев вместе с внуком и его няней поехал к себе домой. Он чувствовал себя раздавленным и находился в полном смятении, впору самому ложиться в психдиспансер, на обследование, но нельзя, иначе будет некому позаботиться о Макаре, а он обещал зятю, что присмотрит за мальчиком.
Лишь бы Сергей выжил, а остальное всё вторично. В это самое время, ни о чём неподозревающая Нина находилась вместе с сыном в Израиле. Их встретили прямо в аэропорту и привезли в клинику, где разместили в просторной отдельной палате, комфортабельной по советским меркам.
Казалось бы, можно было успокоиться и дожидаться положительного исхода, однако, на душе лежала непонятная тревога, сердце так и заходилось от тоски. Плохие предчувствия пробивались в сознание прямо через подкорку головного мозга, а она всё никак не могла ухватиться за ускользающую мысль.
Больше всего на свете хотелось услышать голос Сергея и почувствовать его объятия. Жаль, что созвониться не было никакой возможности, но он сказал, что найдёт способ с ними связаться и у неё не было причин ему не верить.
Никита спал в своей кроватке и Нина тоже уснула, убаюканная его сладким посапыванием. Во сне явился Немиров, словно угадал её желание и пришёл. Он был в странном светлом одеянии, больше похожем на длинную больничную рубаху. С левого боку алело ярко-красное пятно.
— Что это, Серёжа, ты испачкался?
— Пустяки, не обращай внимание.
— А где Макар?
— Он с няней.
— Ты поговорил с Агнеттой?
— Поговорил, она потом сразу же уехала, на машине.
— И к чему вы пришли?
— Давай не сейчас. Лучше скажи, как вы тут, с вами хорошо обращаются?
— Да, всё нормально, операция назначена на завтра.
— Вот и славно, ни о чём не волнуйся, всё будет хорошо. Я люблю тебя, Ниночка, знай это.
— Я тоже тебя очень люблю. Ты уже уходишь?
— Да, милая, мне пора.
Поцеловав её на прощание, Сергей отстранился и пошёл к входной двери, а Нина, замерев от ужаса, смотрела на кровавый след, который тянулся за ним прямо от кровати до самого выхода из палаты.
Она хотела было крикнуть, но не смогла вымолвить ни слова. Проснувшись, долго приходила в себя, не зная, что и думать. Подошла к окну и тихо прошептала: "Куда ночь, туда и сон, куда ночь, туда и сон…"
Глава 32
"На допросе Агнетта вела себя на удивление спокойно, не закатывала истерик и не буянила. Она чётко отвечала на вопросы следователя, при этом не пытаясь увиливать, чтобы уйти от ответственности за содеянное. Да, полностью виновна, да, пыталась убить. За что? Какая разница, разве это имеет значение?
Женщина словно не понимала, что вначале нужно посоветоваться с адвокатом, а уже потом признаваться в преступлении. Для неё было важно лишь одно, чтобы любимый муж, которого она чуть было не отправила на тот свет, остался жить, а всё остальное было побоку.
— Вы раскаиваетесь в содеянном?
— Конечно, я ужасно поступила, нет мне прощения. Скажите, как он?
— Понятия не имею. Вот здесь подпишите и здесь.
— Скажите, что со мной теперь будет?
— Это решит суд, а он у нас, как известно, самый гуманный в мире. Не волнуйся, у тебя маленький ребёнок, так что, много не дадут, а если муженёк оклемается, может даже отделаешься условкой.
— Я не хочу, пусть меня накажут по всей строгости закона.
— Да брось ты придуриваться. Знаешь поди, что у нас к матерям особый пиетет? Поэтому и пошла на мокруху, да? Небось, денежки большие замешаны? Так ты не молчи.