3
Свидания с Милославским Лариса еле допросилась — несколько раз была у Голикова, у начальника контрразведки Ивана Коржаева. Не решалась только пойти к Данилову. Но неожиданно помог ей помощник начальника контрразведки Титов. Он пригласил ее к себе, с видимым участием расспросил, как она живет, какие взаимоотношения у нее с подследственным, потом велел привести Милославского. Когда того ввели, Титов вышел, оставив их наедине.
Лариса плакала, прижимаясь к впалой груди своего возлюбленного. Но Милославский не дал ей выплакаться — он торопился, Титов предупредил, что может устроить свидание только в отсутствие Коржаева, который никому не доверяет даже прикасаться к делу Милославского, ведет его сам.
А свидание было нужно Милославскому больше, чем Ларисе. Поэтому он сразу же оторвал ее от себя, усадил на стул.
— Ларчик, только ты одна можешь мне помочь.
— Чем же?
— Мне приписывают всякую нелепицу: будто бы я шпионил и присваивал реквизированное золото и деньги, будто бы подрывал партизанское движение и всякую другую чушь. Все это возводит на меня Данилов. А знаешь почему? Из-за тебя. Мне передали, что он в кругу своих друзей сказал однажды: я, мол, Милославскому покажу, как отбивать чужих девушек! За это вот и посадил меня.
— Не может быть, Миша. Данилов очень честный человек.
— Ты что мне не веришь? Он сам на допросе намекнул мне на это.
— Ты понимаешь, Миша, я очень хорошо знаю Аркадия. Он не может так поступить, он очень порядочный человек.
— По-твоему, получается, я клевету возвожу, да? Или и ты тоже с ним. Я тебе нужен был тогда, когда за мной шли массы, когда мое имя приводило в трепет врагов. — Милославский и тут играл роль. — А теперь я, оклеветанный кучкой сомнительных людей, не нужен стал и тебе?
— Зачем, Миша, так говорить! Ты же знаешь, что я тебя люблю и сделаю все для тебя. Но что я могу сделать?
— Ты можешь сделать многое. Ко мне не допускают никого, боятся, что я могу раскрыть подлинные причины разоружения моего отряда. Тебя пустили потому, что ты моя жена. Вот ты и должна раскрыть всем глаза. Надо, чтобы люди узнали о подлинных причинах моего ареста.
Милославский видел, что Лариса колебалась.
— Ты не бойся, Данилову это ничем не грозит. Просто ему подрежут крылышки, а партизаны моего отряда потребуют, чтобы меня освободили. Меня выпустят, и мы с тобой уедем, уедем в город и чудесно будем жить.
И слух этот пополз…
4
На районный съезд собралось свыше трехсот делегатов из сел и воинских частей. Для обсуждения было предложено три вопроса: 1. Военный — об организации больших оружейных мастерских и мобилизации десяти возрастов в партизанскую армию; 2. Хозяйственный — о налаживании продовольственного и фуражного снабжения армии и семей бойцов, о создании пошивочных мастерских и 3. Народное образование — подготовка школ к зиме, выборы учителей, организация ликбезов для взрослого населения и открытие курсов агитаторов.
Обсуждение шло конкретно и деловито до тех пор, пока не приступили к оргвопросу — к выборам районного Исполнительного комитета. Здесь при выдвижении кандидатуры Данилова в члены РИКа кто-то из задних рядов громко спросил:
— Это не у тебя, Данилов, отбил Милославский девку, И не за это ты его арестовал?
Аркадий Николаевич ожидал этого вопроса, ответил спокойно, твердо:
— Нет, не за это. Арестовали его за то, что он шпион, переодетый милицейский штабс-капитан.
— Брехня все это, — раздался тот же голос.
— Нет, не брехня. Это уже доказано документами и свидетелями.
— Какие там могут быть документы и какие свидетели!
Зал с интересом следил за этим поединком. Из того же угла другой голос спросил:
— А свидетели эти — не твои подпевалы?
По залу прошел шумок. От стены отделился здоровенный мужчина в солдатской шинели и стал пробираться к трибуне. За ним следили с любопытством. Наконец он протиснулся на сцену.
— Я свидетель, — сказал он.
Многие узнали в нем ильинского комиссара Ефима Яковлева.
— Все знают, что зимой меня сажали в каталажку, и знают за что. Сидел я в барнаульской тюрьме. А этот Милославский был там помощником начальника,
— А может, это не он был.
Яковлев скинул шинель, повернулся задом к залу и правой рукой через голову задрал со спины рубаху.
— Вот, смотрите.
На спине виднелись толстые рубцы.