Строение оказалось амбаром. Через небольшую дыру Василий с трудом вполз под амбар.
— Все здесь?
— Федора нет, — ответил Малогин, — наверное, пропал.
— Эх, черт возьми…
— Тише…
Выстрелы на берегу постепенно начали затихать и вскоре прекратились, совсем. Стало тихо, только где-то рядом за забором вздыхала корова, да с пристани доносился скрежет лебедки.
Холод пробирал до костей: под дальним углом амбара был еще лед, а кругом — сырая, не оттаявшая как следует земля. Беглецы хотели покинуть это неприветливое убежище и поискать более удобное, но короткая майская ночь уже подходила к концу, и выбираться наружу было рискованно. Так и остались дневать здесь.
Мокрая одежда и промерзлая земля высасывали из человеческих тел тепло. Стучали зубы, тряслись руки, от неудержной дрожи ломило в пахах. Малогин начал кашлять — и это в то время, когда в любую минуту около амбара могли появиться люди! Павлу зажимали рот, заставляли его есть землю, и все-таки кашель не унимался. С минуты на минуту ребята ждали, что их обнаружат. Становилось жутко. А день тянулся и тянулся, казалось, конца-краю не будет.
Но вот начало смеркаться.
— Вы куда пойдете, ребята? — спросил Филька.
— Домой, в Тюменцево.
— Тогда мне с вами не по пути. Я подамся в Усть-Мосиху!.. Тихо! Кто-то идет.
Послышались осторожные шаги. «Наверное, Федор нас ищет», — радостной надеждой мелькнула у Егорова мысль. Две пары ног прошли около самой дыры и остановились у коряги, о которую вчера запнулся Василий. Перед дырой торчали лакированные с голяшками в дудку сапоги и высокие с резинками ботинки, выше которых виднелись бумажные с широкими цветными полосками чулки и подол кашемирового платья. «Не иначе, хозяйская дочка с ухажером», — думал Василий и со злобой смотрел на игриво притопывающий носок ботинка.
— А я вчерась так скучала. Маманя никуда не пускает. Говорит, сбежали из тюрьмы какие-то арестанты, ходят по городу и режут людей. У нас вечно маманя что-нибудь выдумывает.
— Нет, это — правда. Сегодня по всему городу объявления развешаны.
— Да ну?..
В это время под амбаром на Пашку опять напал приступ кашля. Ему зажали рот, подмяли под себя. И все-таки хрип доносился. Парочка примолкла.
— Что это? — спросил вдруг настороженно парень.
— Поросенок, должно, в хлеву… Так, говоришь, это правда?
— Конечно. Троих убили, а восемь человек сбежали. Если кто поймает, то дают по сто рублей за каждого арестанта.
Филька толкнул локтем Василия в бок.
Парочка болтала еще долго. Потом слышались поцелуи, прерывистый шепот, снова поцелуи. И тянулось это бесконечно долго. «Этак они, сволочи, до утра будут лобызаться, — с досадой думал Василий, — вылезти разве, надавать им по шеям…»
В пригоне рядом с амбаром спросонья завозился поросенок, хрюкнул, послышалось хлопанье крыльев и хриплое петушиное «кука-аре-еку».
Девица заторопилась.
— Пойдем, Тимоша, а то маманя опять будет ругаться.
3
За город выбрались, когда уже окончательно рассвело. Перед самым спуском в Дурной лог заметили бегущего за ними человека. Он махал руками и что-то кричал.
— Погоди, — остановил друга Малогин, — может, это Филька вернулся, раздумал идти домой.
Остановились. Стали приглядываться к бегущему. Нет, это был не Кочетов: тот босиком и без шапки, а этот в сапогах. Огляделись. Кругом ни души. Они стояли на загородной свалке мусора. Павел шепнул.
— Ежели что, шлепнем его и — ходу.
— Конечно, нам терять нечего!..
Человек не добежал сажен полсотни, остановился.
— Эй, вы! Кто такие?
— А тебе чего надо? — спросил Малогин. — Иди сюда, поближе, мы тебе объясним.
— A-а, вы из тюрьмы сбежали, я знаю… — И он повернулся, побежал обратно в город.
— Догнать разве, тюкнуть разок по затылку?
— Не догонишь, город близко, заорет.
Раздумывать было некогда. Ребята спустились в Дурной лог и по его берегу побежали в сторону поселка Рыбного. На дне оврага еще лежал снег, а под ним бурным потоком шумела вода. В одном месте этот мутный поток выходил наружу и через большую корягу водопадом вновь устремлялся под снег. Василий остановился. Его осенила мысль: нет ли под водопадом пустого места. Заглянул. Действительно, за стеной падающей грязной воды была большая вымоина. Василий залез туда. Вот это убежище! Но вдвоем — не втиснуться. Попеременке стали углублять нишу: один на верху оврага смотрит, другой ковыряет, потом меняются. Вынутую землю вода уносила под снег.