Об этом событии долго потом говорили в селе. Бабы восхищались решительностью Пелагеи и удивленно шептались о том, как это Василий — хоть он и офицер — посмел жениться при живой законной жене…
Годы шли, Пелагее уже стукнуло тридцать пять. Старшему сыну пошел семнадцатый год, а радости она так и не видела. И все чаще и чаще вспоминала своего жениха Димку Антонова.
За это время она видела его дважды. Первый раз — еще до германской войны, второй — полгода назад, осенью восемнадцатого года. Приезжал он в Тюменцево по каким-то торговым делам. Она шла со свекром. Встретились неожиданно, растерялись оба. Пелагея остановилась, остановился и он. Свекор, отойдя немного, стал закуривать, поджидая ее. Поговорить не удалось. Так, перебросились несколькими словами. Она узнала, что он был женат, но три года, как жена умерла, оставив ему четверых детей. Вот, собственно, и все, что она узнала…
Спрятав у себя в амбаре беглецов, Пелагея долго мучилась сомнениями — правильно ли она поступила. С одной стороны, конечно, правильно — ведь как-никак люди они свои, деревенские, не враги. Жалко их. А с другой — вдруг узнают. Вот, мол, прячет людей, которых власть ищет. Да еще парней! Не успел муж уехать, а она уже двоих к себе приголубила. У баб языки-то вон какие! Одна за другой так и начнут хлыстать по селу.
Однажды о своей тайне она рассказала Ивану Буйлову. Ваня-старчик, сидя за столом, выслушал ее.
— Ты очень смелая женщина, Поля, — сказал он. Тепло и ласково посмотрел на сестру. — Молодец.
И, помолчав, попросил:
— Знаешь, дай-ка мне ключ, я поговорю с ними.
— Да не надо, поди, Иван, — несмело возразила она.
— Ничего, давай.
Увидев на пороге Ивана Буйлова, ребята удивились.
— Здорово, приятели, — улыбнулся он и закрыл за собой дверь. — Ну как живете здесь?
— Ничего, — ответил Малогин. Он с самого начала опасливо относился к затее прятаться у Большаковых, поэтому сейчас вызывающе спросил — Ты, случайно, не за нами пришел?
— Нет, — просто ответил Иван. — Я пришел поговорить с вами.
— А чего с нами говорить? Нас надо отвести в волость — и все.
— Ты, Пашка, не ерепенься, — сухо сказал Иван, — если бы я думал тебя отвести, я бы не зашел сюда один.
— Брось, Павел, — одернул друга Василий, — ты вечно задираешься.
Иван, сел на дерюжку.
— Вы что-нибудь думаете дальше делать? — спросил он.
— А что, разве уж надоели тут? — на рожон лез Пашка.
— Мне вы не надоели. Живите. Только ведь сами не согласитесь целый год здесь жить.
— А нам здесь неплохо.
Егоров взбеленился:
— Пашка, да заткнись ты! Чего ты такой поперешный. Человек, может, хочет дело сказать, послушай. — И, повернувшись к Ивану, спросил — Ну и что?
— Поблизости бродит отряд партизанский. На крещенье он налетал на нашу милицию.
— А кто там, не тюменцевские? — спросил Василий.
— Нет, вылковские вроде. Командиром у них вылконский лесник Лынник.
— Ну и что? — спросил снова, немного подумав, Егоров.
— Не податься ли вам туда? Я могу помочь.
— Ты что, с ним связь держишь? — прищурив один глаз, осведомился Малогин.
— Связь не держу, но разузнать могу.
— Нет, — решительно ответил Василий. — Мы не хотим воевать. Затем и из армии убежали.
6
Лошади были откормленные, бежали шустро. Недаром говорят, что по лошадям судят и о хозяине. Поэтому старый Большаков держал у себя, да и у Василия, лошадей выносливых и красивых. На них приятно выехать.
Слаженно постукивала на железном ходу рошпанка, дроги чуть покачивали. Правила лошадьми Ильинична. Пелагея сидела в задке, укутавшись в большой кашемировый платок. Все трепетало в ней: огненным румянцем полыхали щеки, не унимаясь, колотилось сердце, а по телу расплывалось давно забытое волнующее ощущение полноты и истомы. Еще не верилось, что едет она к Димке Антонову, о котором много лет мечтала, как девка-перестарок о неведомых красавцах женихах — сладостно, с трепетом, но отвлеченно, без всякой надежды. Постукивают колеса, молча сидит, ссутулившись, Ильинична; вразнобой покачиваются на рыси лошади…
С первого дня, как только Василий и Пашка устроились в амбаре, Матрена Ильинична и жена Малогина искали место, куда бы их пристроить, — сколько же можно сидеть взаперти! Но для того, чтобы уехать из села, нужны документы. В Тюменцево добыть их — дело невозможное, а в соседних селах знакомых людей, способных сделать это, не было ни у Малогиных, ни у Егоровых. Ильинична обратилась за помощью к Пелагее. И тогда Пелагея сказала про Антонова, который, наверное, мог бы достать нужные документы. Сказала и тут же пожалела — Ильинична стала просить ее съездить в Усть-Мосиху. И никакие уверения Пелагеи в том, что она уже много лет не знается с ним и что ей неудобно просить его о таком необычном деле, не помогли. Две недели колебалась — и две недели ее уговаривала Ильинична. И она согласилась, совсем не уверенная, что из этой поездки будет какой-либо толк.