— Тут, мужики, дело идет к одному: надо откапывать привезенные с фронта винты да подниматься всем.
— А у кого нет винтовок, тому как?
— Дробовые готовь…
— Мужики, а как он сказал тогда в церкви: говорит, за банями не прячьте. — Бородатый мужчина, сидевший на корточках, хихикнул. — А у меня как раз за баней был спрятан в яме. Я даже обомлел. Прибежал домой, давай перепрятывать…
5
На этот раз Зырянов не напился с горя. И не только потому, что его усиленно отговаривал Ширпак, но и потому, что наконец сам понял: дело с Усть-Мосихой гораздо серьезнее, чем казалось ему еще месяц назад. На пасху он недобрал здесь половины рекрутов, сейчас не сумел взять зерно. А это значит: возвратясь в Камень, подавай в отставку. А то и под военный трибунал попасть можно.
— Из кожи вылезу, — стукнул ладонью о стол Зырянов, — а эту даниловскую банду переловлю. Переловлю и в селе повешу, пусть каждый увидит.
Ширпак подсел к нему:
— Ты зря возлагаешь большие надежды на облавы, Федор Степанович. Должен тебе сказать: Данилов не дурак, жить около Мосихи он не будет.
— Хорошо. Допустим, что ты прав. Но что ты предлагаешь? Сидеть в селе и ждать, когда он снова сам объявится?
— Зачем. Он, безусловно, связан с кем-то в селе. Вот эти нити и надо найти.
— Хм. Но ты мне дай эти нити.
— Помнишь, Федор Степанович, я тебе еще на пасху говорил о листовке?
— A-а, помню. Это старик Юдин.
— Не только и не столько Юдин, сколько Борков.
— За ним следят?
— Да. Карл Иванович глаз с него не спускает. Сейчас он придет.
— Так. Но одна нить — это еще не нить. Она в любое время может оборваться.
— Можно взять кое-кого из фронтовиков. Они наверняка знают, где Данилов.
— Кого?
— Надо арестовать старшего из братьев Катуновых — Ивана.
— Арестовывать, так уж всех. Сколько их? Трое?.. Еще?
— Есть такой здесь Аким Волчков. Молчун, но зловредный. Может тоже знать.
— Еще?
— Ну кого еще? Можно Ивана Ильина, Алексея Тищенко.
Когда явился вежливый, раскланивающийся немец Карл Орав, Зырянов строго сказал:
— Вы плохо несете службу, господин Орав.
— Стараюсь, господин Сыряноф.
— Плохо стараетесь. Почему до сих пор не обнаружено местопребывание Данилова?
Карл Иванович Орав, приехавший за длинными рублями в Россию незадолго до войны, обосновался и бурно развернул свою деятельность в европейской части империи. А когда началась война с Германией, его выслали в Сибирь. Но он и тут быстро пустил корни — построил в Усть-Мосихе маслобойный заводишко. А перейдя на тайную службу в контрразведку, извлекал немалую для себя выгоду и из этого: кроме обычной платы за шпионаж, он еще имел большие неофициальные права и льготы. Карла боялись в селе не меньше, чем самого Ширпака.
— Ошень трудно, господин порутшик, обнаружить его.
— Но мне от этого не легче.
— Я стараюсь.
— За Борковым вы следите?
— Да, да. Никому не порушайль, сам слежу оба глаз.
— Ну и что выследили?
— Пока нитшего говорийт не могу. Данилоф к нему не ходит.
— Мда, — пожевал губами Зырянов. — Не много же вы выследили за три недели. Ну вот что. Сегодня ночью постарайтесь раздобыть хоть какие-нибудь сведения. Завтра мы этого Боркова арестуем. Понятно?
Немец откланялся и ушел. А с наступлением темноты отправился к дому Андрея Боркова.
Борков жил в стороне от улицы, и к его двору проходил небольшой, сажен на двести, проулок. Немец не пошел этим проулком (не ровен час кого-нибудь встретишь), а перелез через прясло и стал пробираться к видневшимся на отшибе от пригона одонкам стога. Отсюда хорошо наблюдать, думал он: и проулок видно, и заливной луг, к которому примыкал борковский двор.
В избе горел свет. Вот скрипнула дверь в сенях. Немец метнулся к соломе, присел на корточки. Напрягая зрение, старался разглядеть, кто вышел во двор и куда направился.
Но если бы в эти минуты Карл знал, что от самой изгороди, через которую он перелез, за ним столь же внимательно следят другие глаза из бани, стоявшей рядом, он бы обмер от страха. Но сыщик так был поглощен слежкой, что даже не заметил, как сзади него выросла приземистая фигура. Это был Филька Кочетов. Сбежав из каменской тюрьмы, он уже около двух месяцев скрывался по чужим баням и прикладкам, не показываясь никому на глаза, кроме Насти. И вот сейчас, собираясь идти на свиданье к Насте, он вдруг заметил крадущегося к нему человека. Филька хотел дать тягу, но, разглядев, что человек один, прежде чем бежать, решил набить ему морду.