Аля прошла. Осмотрелась в большой, сплошь заставленной мебелью комнате. Эту комнату она знала еще по рассказам Наташи с той поры, когда инженер первый раз пригласил сюда свою будущую жену. Тогда Наташа восторженно обрисовала подруге каждый диван, каждое кресло, каждый ковер. Такой и представляла Аля эту клетку, такая она и есть. Наташа вышла из кухни в длинном цветастом халате, кое-как причесанная, с лицом отекшим и вроде бы заспанным. Увидела Алю, ойкнула удивленно и кинулась к ней.
— Аля! Ой, ой, Аля! Ты как же это… — и заплакала беззвучно. Слезы текли по щекам, а губы улыбались. — Ой, ой, как я рада! Ты откуда взялась-то?..
Муж в таком же халате, как и Наташа, неподвижно стоял в коридоре и смотрел на женщин немигающим, бесстрастным взглядом. И Аля неприятно чувствовала на себе этот взгляд. Ей почему-то казалось, что так смотрел в свое время Гобсек.
— Садись вот сюда, на диван. Рассказывай, как ты живешь, давно ли в Барнауле?
Наташа, видимо, тоже чувствовала на себе взгляд мужа, поэтому повернулась и, с искаженным злостью лицом, прошипела:
— Ну чего ты уставился? Иди к себе! Не мешай нам.
Он молча повернулся и, шаркая шлепанцами, исчез.
— Ты чего так?.. — вырвалось у Али.
— А ну его! Я его терпеть не могу. Все время шпионит за мной. Ревнует страшно из квартиры не выпускает месяцами. Феодал несчастный.
— А как же ты живешь?
Вот так и живу. Как в гареме бухарского эмира. Света белого не вижу. Уходит на работу, закрывает меня на ключ. Сам в очередях стоит, приносит продукты. Я только готовлю ему. Домработницу из меня сделал! Я как-то не вытерпела, пригрозила, что отравлю его стрихнином. Так он теперь заставляет меня каждое блюдо пробовать при нем, боится.
Все это показалось Але кошмаром.
— Разве можно так жить!
— А куда мне деваться? — невесело усмехнулась Наташа. — Землекопом опять идти на стройку?
— Неужели отец не поможет тебе устроиться на работу?
— Они сами дома еле концы с концами сводят. Отца ведь разжаловали. Он теперь рядовым следователем в Новосибирске работает.
— За что его?
— Не знаю. В войну еще. Так что отцу сейчас не до меня. Все боялся, что посадят… Знаешь что, Аля, давай выпьем! Коньяк есть. Я так пристрастилась выпивать…
6
Всю дорогу домой Аля была под впечатлением встречи с Наташей. Едва войдя в свою квартиру, кинулась звонить Юрию в редакцию. Но, как обычно, застать его в кабинете не удалось. Аля умылась с дороги, наскоро закусила и побежала к себе в райком. Но и там не сиделось. Позвонила в приемную Новокшонова — у себя ли Сергей Григорьевич. Хотелось поговорить об устройстве Наташи на работу. Но и его не оказалось на месте.
Когда вышла из райкома, столкнулась с Катей.
— Уже съездила? — спросила Катя.
— Съездила. Только что вернулась. Ты не знаешь, Катя, где Сергей Григорьевич?
Катя пожала плечами.
— Вот уж никогда у меня об этом не спрашивают. А зачем он тебе?
— Ты знаешь, я встретила в Барнауле свою школьную подружку. Ты ее, наверное, помнишь? Наташа Обухова.
И уже дома у Новокшоновых за чашкой чая Аля подробно рассказала о том, как живет ее бывшая подруга.
— А зачем тебе понадобился Сергей Григорьевич?
— Не имею права бросить ее на растерзание этому феодалу. Может, Сергей Григорьевич устроит ее на работу.
Хотела сказать Катя, что не поймет он этого, ответит что райком не богадельня пристраивать всех. Но ничего не сказала.
На дворе начинало смеркаться. Аля собралась уходить. И в эту минуту за окном скрипнули тормоза автомашины, мягко зарокотал мотор.
— Приехал, — сказала Катя и пошла на кухню разогревать ужин.
Сергей Григорьевич ввалился в дом шумно, грохоча сапогами. Бросил на стол набитую битком полевую сумку.
— Привет комсомолу! — Кивнул Але. — Что новенького?
Пока Сергей Григорьевич разувался, снимал китель и брал полотенце, Аля торопливо рассказывала ему о том, что заводские комсомольцы решили взять шефство над сельской молодежью района, что через два-три дня их делегация привезет лозунги и плакаты для колхозных клубов и полевых станов. И уже умывшись, вернувшись в комнату, Сергей Григорьевич похвалил:
— Молодец, Аля. Хорошее дело провернула.
Катя вышла из кухни.
— Ты чего так рано сегодня?
— Из Михайловки, — ответил по-семейному тихо. — Костя Кочетов приехал. Доктор! И не просто — а хирург! — Сергей Григорьевич поднял палец. — Посидели. Выпили. Если ты ужин готовишь для меня, то я не хочу. Чай, если есть, давай выпьем… Сейчас в Михайловке прицепщик попал под трактор. Прибежали к Косте — спасать надо человека. А Костя — пьяный. — Сергей Григорьевич задумался, перебирая в памяти все случившееся. Улыбнулся своим мыслям. Вслух сказал — А молодец Костя!.. Разделся до трусов, подошел к колодцу, говорит: обливай ледяной водой! Ле-ей, говорит, пока не посинею!.. А сестре велел готовить хирургический инструмент. Протрезвился, встал к операционному столу… Молодец! Спас человека. Предлагаю ему — главным врачом районной больницы…