— Гражданы! — начал Федор. — Мы зараз освободили ваших заключенных, арестовали милицию. Думали забрать Закревского, да втик, собака. Но мы его зловим. — Федор сдвинул на затылок картуз. Секунду подумал, о чем же дальше говорить. — Так вот, гражданы, вашу власть мы ликвидируем, распущаем. Зараз вам треба выбрать новую власть, Совецку. Давайте.
Толпа молчала. Из задних рядов начали по одному поспешно уходить…
— Та шо вы, гражданы, не хотите Советскую власть ставить?
Выдвинувшийся вперед дед прищурился:
— А вы, ребяты, так дюже не надоть. Не мудрено голову снять, мудрено ее приставить. Власть убрать — это не портки скинуть. Тут следует обчеством.
— Ось и треба, дид, цю погану власть, як грязни портки скынуть.
— Скинуть-то скинешь, а вы завтра сели на коников, да и уехали. Подобьете нас на это дело да уедете, а мы посля моргай глазами.
— А шо вам моргать. Гарнизуйте свий отряд и держите власть.
— Э-э, мил человек, молод ты нас учить.
Быстро темнело. Толпа стала убывать.
Федор обернулся к своим товарищам. Шепотом спросил:
— Шо будем робыть?
Тимофей махнул рукой.
— Закрывай митинг. Тут каши не сваришь. И темно уже. Завтра посмотрим.
На ночевку отряд расположился на окраине села, около бора. Прикинули так: чуть что — ближе бежать до леса. Федор с Тимофеем и ветеринаром остановился у своего дяди. Хозяин добыл жбан самогону, большими кусками нарезал желтоватого сала, огурцов. Жена изжарила яишню с салом. Сели за стол. Федор был молчалив. Выпил стакан самогонки, от второго — отказался. Ел неохотно, вяло. На душе было муторно.
— Ничего, Федя, — обнял его за плечи Долгов. — Еще два-три таких налета, и люди пойдут к нам. Будем освобождать села и устанавливать свою власть.
Сидевший чуть в стороне хозяин, широкомордый, узловатый мужик, сказал:
— Вам, ребяты, надоть с другими отрядами завязать связь. Тогда сподручнее будет.
— А дэ такие отряды? — поднял голову Федор.
— Слух идет, будто под Волчихой отряд орудует. Мамонтов там у них. В Вылковой, говорят, Линник Кузьма организовал отряд.
— У Вылковой? Это зовсим рядом, — оживился Федор.
— Мабудь, послать к нему кого-нибудь. А большой у него отряд?
— Кто его знает, — пожал плечами хозяин. — Должно, большой. В Тюменцевой уже милицию разогнали, у себя старшину повесили. Говорят, большой отряд.
— Да-а, — протянул Тимофей, — значит, поднимается народ. Хорошо.
— Вам теперь, ребяты, надоть из шкуры вьлезть, а осилить два-три боя, чтоб о вас молва пошла, тогда веселее воевать.
3
Все лето мыкался по степи маленький подвижный отряд Федора Коляды. Еще в июне, после налета на Леньки, Федор решил во что бы то ни стало разыскать и поймать своего кровного врага Яшку Терехина. Много уж недель водил он свой отряд по следам небольшой группы милиционеров, возглавляемой Терехиным. Несколько раз заставал его в селах, но тот увертывался — как сквозь землю проваливался. Далеко не уходил — крутился около родных мест: Баранск, Глубокое, Гилевка — боя не принимал. Злился Федор. Ему начинала уже надоедать эта игра в кошки-мышки. И бросить не мог — уж слишком азарт его взял. Недели две назад в этой же округе появился какой-то другой отряд. Жители рассказывали, что отряд этот небольшой, но хорошо вооруженный и ходит по пятам за Федором, хочет прижать его на скользком месте. Возглавляет отряд будто бы сам Закревский, леньковский начальник милиции, шурин Федора Коляды.
— Кружат воны нам голову, — говорил Тимофей Долгов. — Рано или поздно подстроят мышеловку.
Федор молчал. Лихо заломив на затылок картуз, он как впаянный сидел в седле.
— Поедем, Федор, до дому, — заглядывая ему в лицо, осторожно начинал его уговаривать ветфельдшер Донцов. — Повоевали — и хватит. Будем жить дома отдельной республикой. Милицию пускать к себе не будем, и власти всякие тоже.
Не хотели его друзья воевать — давно это понял Федор. Коль сам костяк отряда так настроен, то чего ждать от Остальных. А тут, как нарочно, Терехина захватить не могут. |Поэтому Федор решил пойти еще на одну хитрость: разделить отряд на четыре части. Одна из них войдет в село, «пугнет Терехина, а остальные займут все дороги вдали, потому что оцеплять бесполезно — все равно остаются проходы.
К Глубокому подъехали поздно ночью. В первой же хате вызвали хозяина.
— Отряд який-нибудь въезжал у село? — спросил Федор.
— В сумерки въихало чоловик осьмнадцать милиционерив, — ответил перепуганный хохол.