Отец был очень скромным человеком и прекрасным семьянином. Моей матери можно позавидовать: она прожила с ним короткую, но счастливую жизнь. Фронтовые друзья знали, что генерал вместе с партийным билетом носил в кармане несколько писем от нас и при каждом удобном случае перечитывал их вслух. Иногда над ним даже подшучивали, продолжая вместо него говорить текст письма.
Хоть мать была самоучкой (отец сам помогал ей учиться), он никогда ни в чем не ущемил ее самолюбия. Не только нам, детям, но и товарищам своим всегда говорил, что и ордена, и звания, и академии — все это получено на двоих и пройдено вместе, все пополам. И это правда. Быть женой военного нелегко. А закалку мать, как и отец, получила в Красной Армии. Революция и повенчала отца с матерью. Они расписывались в Смольном. С Ленинградом и его людьми у отца связано было все самое дорогое.
Свои обязанности депутата Ленсовета он выполнял очень старательно. Помню, летом 1946 года мы жили в Разливе. В тот год к шалашу Ленина было большое паломничество не только ленинградцев, но и первых послевоенных туристов из других городов. Собрались к шалашу и мы. А дорога оказалась страшно разбитой, все мостки полуразрушены. Мы не ехали, а почти на себе тащили машину. Я больше всех возмущалась, что местные власти не нашли возможность починить дорогу. Отец в ответ иронизировал: «Ты же будущий журналист, вот и сигнализируй о недостатках, пиши в газету». Я написала. Утром отец взялся сам отвезти письмо в «Ленинградскую правду». Мы все удивились, когда в следующий выходной отец предложил снова поехать к шалашу. «Опять будем машину на себе тащить?» — «Ничего, вам полезно физическим трудом заниматься!» Пришлось ехать. Дорога была отличная: ее уже отремонтировали.
Для отца было свято все, что касалось Ленина. У нас сохранилось собрание сочинений Ленина, каждый том которого пестрит аккуратными отцовскими пометками синим и красным карандашом. Мы все трое — я, брат и сестра — учились по этим книгам; отцовская рука указывала нам, на чем надо сосредоточить внимание. Мне было приятно, когда мои мысли совпадали с отцовскими.
Конечно, отец был штабист, он должен был знать все о битвах. И нечего, пожалуй, удивляться тому, что он, глядя на карту, видел во много раз больше, чем видели мы, люди гражданские. Но меня всегда поражало другое: о каких бы битвах он ни рассказывал, он знал и как люди были одеты, и какое у них имелось оружие, и какая была в день сражения погода, на какой реке остановились, в каком лесу засаду сделали, с какой стороны к крепости подошли.
А как хорошо он знал и умел рассказывать о жизни русских писателей, художников, ученых! Сам того не замечая, он приобщал меня и сестру к литературе и искусству. Я стала журналистом, сестра — актрисой, и только брат дважды остался верен отцу — он военный инженер.
Всю свою жизнь отец отдал армии, прослужив в ней со дня создания до последних дней своей жизни. И умер он генералом при исполнении служебных обязанностей, но в душе он всегда оставался гражданским человеком — путиловским рабочим. И верил твердо, что настанет на земле время, когда военное дело будет лишь видом спорта, а не основной профессией человека.
О Солотче наших дней
огда мы говорим о современном поселке Солотча, то в нашем воображении прежде всего возникает сосновый лес и луга, сверкающие воды старицы и заросшие травой озера.
Чем еще интересна Солотча?
В бревенчатое здание поселкового Совета с развевающимся красным флагом на крыше едут и идут люди, чтобы решить свои нужды и трудные вопросы.