У меня возникло большое желание поскорее вырваться не от мирских соблазнов, а из этого дома и никогда больше не попадать сюда. Я отчетливо поняла, как горько и одиноко Сибил в этом мрачном доме с этими злыми, высокомерными людьми.
Время уже подходило к двум часам, а мы все еще были во власти мистера Пешенса. В течение нескольких минут он третировал Сибил своими обвинениями и рассказами о муках ада. Наконец, когда время пробило два часа, мы вышли из Равен-Хауса.
- Это, как побывать в клетке со львами! - воскликнула я, чувствуя себя так, будто только, что избежала верной гибели.
Мы опаздывали, и когда серый дом скрылся из виду, стремглав бросились в сторону Оурунсби. В холле нас встречала взволнованная миссис Тернер.
- Слава богу, - облегченно прижала она руки к груди. - Мы уж думали, что вас там съели.
- Знаете, мэм, - сказала я серьезно, - какое-то время я сама думала, что именно так с нами и собираются поступить.
Миссис Тернер заохала и, взяв нас за руки, повела в гостиную. Там уже стоял накрытый к чаю маленький столик у дивана, и были придвинуты два стула.
Еще раньше я представляла, как окажусь здесь, и какие чувства буду испытывать в старом доме матери и тети. Но вопреки ожиданиям, никакого родственного благоговения я не ощутила. Для меня Оурунсби был всего лишь домом достопочтенного мистера Тернера и его семьи.
В отличие от мрачного Равен-Хауса, здесь царила совсем другая атмосфера. Оурунсби был просторным с высокими потолками и большим количеством окон, отчего в доме всегда было светло. По-видимому, здесь любили цветы. Так как и на столе, и на каминной полке, и даже на полу стояли пузатые расписные вазы, в которых благоухали лиловые флоксы. А на стенах повсюду висели красочные акварели с яркими букетами цветов.
- А вот и они, - объявила миссис Тернер, вводя нас в комнату. - Виолетта встречай гостей.
Ее дочь, сидевшая на диване, поднялась с места и протянула нам руку в знак приветствия. В белых кружевах и с распущенными по спине локонами, девочка была очаровательной. Мы же, в своих темных строгих платьях, совсем терялись на ее фоне и выглядели еще более заурядными.
- Мы с матушкой испугались, что вас долго нет, - сказала она вместо приветствия. - Уже стали гадать, что же сделали с вами эти мерзкие люди.
- Летти, эти мерзкие, как ты говоришь, люди - родственники Сибил.
- Тоже мне родственники! Только запугивают детей, - упрямо ответила девочка.
Мы расселись. Мать с дочерью сели на диван, а я и раскрасневшаяся Сибил на стулья. Миссис Тернер предложила Летти поухаживать за гостями и разлить чай. Сама же раздала каждому по бутерброду с тунцом. На подносе также была тарелка с печеньем и розетка с джемом.
- Ну же, поведайте, как все прошло в Равен-Хаусе! - сказала миссис Тернер после того, как мы сделали по глоточку чая. Она живо интересовалась этой историей, так как сама приняла в ней активное участие. После того, как я закончила рассказ, миссис Тернер воскликнула:
- Пешенсы настоящие тираны! Такое поведение недопустимо!
- А я бы никогда не смогла пойти в этот унылый дом! - заявила Виолетта, прервав мать. - Не понимаю, как Сибил там живет. Он похож на склеп.
- На самом деле дом не такой страшный, как кажется, - тихо ответила та.
- По-моему, самое страшное там - это чучело громадного ворона над парадной дверью.
- О! Расскажи, Найти, что это за ворон! - воскликнула Виолетта и захлопала в ладоши.
Я поведала о вороне и о том впечатлении, которое он произвел на меня своим пристальным немигающим взглядом.
- Это чучело даже страшнее, чем мистер Пешенс, - сказала я в заключение, отчего все засмеялись. Сибил тоже слабо улыбнулась.
- А почему Руфус прибил его над дверью? - спросила миссис Тернер.
- Оно висело там еще до того, как он купили дом. По крайней мере, так сказала тетя. А дядя считает, что у ворона взгляд, как у "архангела Гавриила, следящего за всеми прегрешениями рабов Господа и возвещающего благую весть избранным". Иногда, дядя так выжидательно смотрит на чучело, словно надеется, что оно оживет и возвестит об его избранности.
Мы все снова засмеялись. Владевшее мной напряжение понемногу отступало.
- Ну, веселитесь теперь без меня, - сказала миссис Тернер, поднимаясь с дивана.
Уже в дверях она обратилась к дочери:
- Сокровище мое, будь примерной хозяйкой. И помни о своем хорошем воспитании.
Дружеская, несмотря на немного надменные взгляды, которые бросала Виолетта, атмосфера расслабила Сибил, и она вела себя не так принужденно. Мы мило болтали, интересуясь друг другом. И даже Сибил говорила, почти наравне с нами.
- Иногда мне хочется убежать из Равен-Хауса. Я даже представляю, как буду странствовать. Мне кажется, это лучше, чем часами стоять на коленях и читать епитимью. Хотя на самом деле дядя заботится обо мне. Я подолгу молюсь каждый день, чтобы получить прощение у Бога, но, видимо, не достаточно, так как все равно попаду в ад.
- А он, конечно, попадет на Небеса?
- Ну конечно, он же все время думает о Боге
- Как все запутанно! У меня от этих мыслей разболелась голова, - капризно заявила Летти
- А тебе нравится учиться? - спросила я ее, чтобы сменить тему.
- Конечно же, нет! - с жаром ответила Виолетта и обвинительно посмотрела на нас, будто бы подумав об обратном, мы сильно оскорбили ее. Поскольку она не успевала в учебе, то решила, что учение - удел тех, кто обделен внешними достоинствами.
- Будь моя воля, я бы только выучилась читать и писать. Читать - чтобы читать письма моих поклонников, а писать - чтобы отвечать им.
Мы с Сибил переглянулись, и я представила Гарден-Роуз, заполненный толпой влюбленных в Виолетту молодых людей, лихорадочно строчащих пачки писем своей даме сердца.
- Но матушка говорит, что через год меня отправят в школу, где обучаются все девочки Уэстермлендов. Там меня научат этикету, манерам, пению и танцам...В общем придадут мне, по словам матушки, светский лоск. А потом я отправлюсь в Лондон и покорю всех своей красотой, - последнюю фразу она произнесла с высокомерием, достойным любой светской львицы.
- И в тебя влюбится прекрасный герцог или сам принц Уэльский, - сказала я иронически.
- Вот увидите, обязательно влюбится, - ответила она с убежденностью, не заметив иронии.
Тут мы с Сибил не выдержали и прыснули со смеха. Увидев это, будущая покорительница мужских сердец надулась, но мы хохотали так заразительно, что и она не утерпела и рассмеялась.
Чем дальше, тем свободнее мы болтали, и я почувствовала, что мы все трое вполне могли бы стать хорошими подругами.
- У тебя такое необычное имя, Найтингейл. А у меня самое обычное имя - Виолетта. Никакой романтики. Хотя, конечно же, оно лучше, чем твое имя, Сибил. А я слышала, как мисс Уилоуби зовет тебя Роби, - обратилась она опять ко мне. - Это же мальчишеское имя!
- Но мне нравится. Когда-то давно я болела лишаем, и меня остригли наголо. На меня все глазели, и я боялась показаться на улице. Чтобы отвлечь меня от насмешек, Мэг придумала игру в "Робин Гуда". Мы смастерили лук и стрелы, и я часами стреляла по мишеням в саду. А еще устраивала разные приключения, спасая обездоленных. Правда, ими всегда оказывались Мэг и мисс Элли, так как других друзей у меня не было... С тех пор меня так и звали - Роби.
Мы пробыли в Оурунсби больше часа. Когда настало время уходить, мы вместе придумали, что Сибил скажет Пешенсам о митрополитах и архиепископе Кентерберийском. По дороге к ее дому я заметила, что в ней уже не чувствовалось боязни, хотя она и волновалась. У ворот я сказала ей на прощание:
- Видишь, я же говорила, что будет все замечательно. И Летти оказалась вовсе не такой уж капризной, только чуточку самовлюбленной.
- Мне очень повезло, что ты стала моей подругой, - прошептала она.
- А мне повезло, что ты стала моей подругой.