— Ну, пичуга, ты что тут делаешь?
— Да квас готовлю, всё квас, — ответил воробей.
— Может, и мне позволишь отпить глоточек? — спросила лошадь.
— Отпей-отпей, только не хвати лишнего, квас крепковат! Ты и так уже слабая и дряхлая, смотри, как бы совсем ноги не отнялись.
Лошадь пила долго, большими глотками, наконец, подняла голову, пофыркала и сказала:
— На вкус недурно. Но только это не квас.
— Как так не квас? Что же это тогда? — рассердился воробей.
— Вода. Прозрачная и чистая вода, — ответила лошадь.
— Вовсе не одна вода — ты только назло так говоришь. Мышь пила — даже рта не могла раскрыть от удивления.
— Она — добрый зверёк, не хотела огорчать тебя.
— И собака пила, тоже от удивления рта не могла раскрыть.
— У неё тоже доброе сердце — не хотела огорчать тебя.
— Даже кошка пила — эта мудрейшая из мудрых среди зверей — и прямо в глаза сказала, что квас хорош! — спорил воробей.
— Кошке ты не очень-то верь, она для того хвалила, чтоб заговорить тебя и съесть в подходящий момент, — сказала лошадь и, снова сунув морду в воду, сделала большущий глоток.
— Но тебе, видно, тоже нравится! — воскликнул воробей.
— Да, мне нравится — это чуточку посытнее пойла, которое мне дают и которое называют болтушкой, — ответила лошадь и затем тоже отправилась своей дорогой.
А сам воробей пил свой квас целое лето и лишь осенью, когда погода стала дождливой и жажда его больше не мучила, подумал:
— Похоже, что вправду жидковат получился… Ишь ты, уже водой отдаёт. На тот год нужно два ячменных зёрнышка принести.
Так он и сделал: на следующий год в самом деле принёс два ячменных зёрнышка.
МЫШЬ И ВОРОБЕЙ
У мыши в чулане расстроилось здоровье — она нуждалась в чистом и свежем воздухе. Подумала мышь, подумала, чем же ей дальше жить, побежала к своему старому другу воробью и сказала:
— Живя в чулане, слаба я здоровьем стала — мне нужен чистый и свежий воздух. Как ты думаешь, какая работа мне больше всего подойдёт?
— Станем-ка настоящими пахарями, — решил воробей.
— Станем! — сказала мышь.
И стали.
Дружно вспахали поле, посеяли овёс, начали ждать урожая.
Овёс вырос на диво — стебли шелестели, как лес, зёрна были крупные, чуть не с колобок. Мышь скосила урожай, воробей обмолотил его, как полагается. И когда жёлтое овсяное зерно было аккуратно сложено в кучу, друзья решили: теперь нужно разделить пополам урожай, чтоб никому обидно не было.
Мышь уселась отсчитывать зёрна, воробей встал рядом и наблюдал за тем, чтобы не вышло ошибки. Каждый получил столько, что в закромах места не хватило.
Но одно зёрнышко оказалось лишним — не было ему пары. И мышь сказала:
— Ладно уж, я это зерно себе возьму.
— Как так, себе? За что? — воскликнул воробей.
— А разве не я овёс косила?
— А разве не я его молотил? И работёнка была трудная и тяжёлая, косточки и сейчас ещё болят.
— Нет, я всё-таки возьму это зерно себе, — сказала мышь. — Ведь я делю урожай!
— Зерно моё — это я наблюдал за тем, чтобы ты делила правильно, — рассердился воробей.
Так проспорили добрые старые друзья семь ночей и семь дней, а договориться всё не могли. И наконец решили, что нужно обратиться к судье — медведю.
Медведь был добрым господином, сел в коляску и поехал творить суд праведный. Он выслушал терпеливо обе стороны, потом лёг отдохнуть до вечера в тени ольшанника, где думал так усердно, что над полями и лугами стоял храп. А потом было вынесено решение:
— Что касается этого лишнего зерна, то его нужно поделить между вами поровну. Что же касается остальных зёрен, то вы их погрузите в мою коляску — это я возьму себе в награду за хлопоты.
Мышь и воробей были послушными гражданами, всё сделали точь-в- точь так, как приказал медведь.
Хоть пахарей из них и не вышло, друзьями они всё же остались. И когда они иногда случайно встречаются, воробей кричит уже издалека:
— Кума, кума, а ты помнишь, какой мы урожай овса сняли?
— Отчего же нет, хорошо помню, — отвечает мышь. — А ты помнишь, как мудро медведь рассудил нашу ссору?
— Я это хорошо запомнил! — говорит воробей.
ПОЧЕМУ У ИНДЮКА КРАСНАЯ ГОЛОВА
Однажды в субботу гусь, утка и индюк решили отправиться в гости к своим знакомым в соседнюю деревню. Шли они, шли, но путь был далёк и, пока они шли, начало смеркаться. Наконец им стало холодно и их уставшие ноги отказывались шагать.
Почти затемно добрались они до длинного каменного дома, перед которым стояло несколько лошадей. Индюк спросил у одной из них: