— Что это за дом, матушка Остроухая?
Лошадь ответила:
— Трактир.
— Ого, тогда зайдём, тут можно погреться и закусить, — решил гусь. И они вошли в трактир — впереди гусь, следом за ним индюк, позади
всех утка.
Оглядевшись, гусь приосанился и сказал индюку:
— А что, если мы прикажем поджарить себе мяса?
— Прекрасно! — согласился индюк.
— Поджарить, поджарить! — прокрякала утка.
Тогда гусь важно подошёл к стойке, расправил перья, надул зоб и строго распорядился:
— Зажарь мяса, га-га-голубчик!
— Побольше зажарь, побольше! — покрякала утка.
А индюк со своей стороны поспешил добавить:
— В долг, в долг — денег нет! В долг, в долг — денег нет!
Трактирщик, красивший в красный цвет свою скамейку, очень рассердился на безденежных гостей. Вышел он из-за стойки и ударил индюка по голове кистью.
— Проваливай, проваливай, индюк. Любителям даровщинки сюда давно ход заказан.
Друзья перепугались и убежали не солоно хлебавши: впереди гусь, следом за ним индюк, позади всех утка. Не говоря больше ни слова и охая наперебой, продолжали они свой путь.
С тех пор голова у индюка и стала красной.
КАК СОВЫ УЧИЛИСЬ ПЕТЬ
Когда Лесной Отец раздавал птицам песни, совы опоздали к делёжке. Они вообще были большими лентяйками и, пытаясь оправдать свою лень, думали:
— Ох-хо-хо, к чему спешить — пусть птицы поглупее получат песни похуже, хорошие напевы — потяжелее, они на самое дно сундука завалились.
Но прибыв на место к вечеру, они увидели, что на их долю вообще ничего не осталось.
Тут совушки чуть не расплакались: куда денешься, если не умеешь и голос подать как следует! И решили они в своей великой беде:
— Давайте выучимся петь сами, безо всякой помощи.
Так они и сделали: стали учиться безо всякой помощи.
Но это было не так-то легко. Вызубрят они красивую песенку, уверенные в том, что выдумали нечто такое, чего другие не знают, и вдруг слышат — те же самые колена гораздо складней и лучше выводит какой-нибудь ничтожный зяблик. Опять, значит, начинай всё сначала!
Словом, бедные совы попали в очень затруднительное положение.
Соседи их так щебетали с утра до вечера, что лес гудел, только они должны были бродить, повесив нос и предаваясь грустным думам.
Однажды встретились две совы на пастбище за деревней. Поболтали о том, о сём, поговорили о своей печальной судьбе и, наконец, решили:
— Полетим куда-нибудь учиться уму-разуму!
Одна сова предложила полететь в чужую страну, а другая считала, что можно ещё раз попытать счастья и в своей: чужая страна далеко и дорога туда ведёт ухабистая. Долго они всё это обсуждали и взвешивали, как вдруг одной из сов пришла в голову хорошая мысль:
— Сегодня на хуторе справляют свадьбу. Что, если б мы отправились потихоньку послушать, что делают люди, когда им весело?..
Другая сова была согласна. Тотчас полетели они в деревню, пробрались там на двор хутора. Одна сова села на страже у дверей избы, другая отправилась к воротам гумна. Слушали они, слушали, но никто из гостей на свадьбе не разошёлся и не поднял голоса.
Наконец совам стало скучно. Они решили: «Делать нечего, и у людей не найти помощи в нашей беде».
В этот миг дверь избы с шумом и треском распахнулась, и какой-то весельчак громко крикнул:
— Уу-ух-уу!
— Моя песня, моя песня! — воскликнула первая сова.
— Ладно! — согласилась её спутница.
Внезапно на гумне зафыркала лошадь:
— Фрррр!
— Моя песня, моя песня! — закричала сразу вторая сова.
И обе радостно взлетели, чтоб поспешить в лес и поведать свои песни остальным птицам.
Когда тебе случается бродить вечером в сосняке, в березняке или в ельнике, ты часто слышишь перекличку двух птиц. Одна из них громко кричит:
— Уу! Ух-уу!
А другая отвечает:
— Фррр… фррр… фрр-рр-рр!
Это поют наши совы, которые в старину летали на свадьбу песням учиться.
ВОРОНА И ЛИСИЦА
Оставили косари зимой у стога вилы зубьями вверх. Весной случилось быть у забытых вил вороне, села она между зубьев, покачалась — ничего, вилы не упали, крепко стоят. И решила обрадованная ворона свить здесь гнездо.
Сказано — сделано. Свила гнездо, положила яйца, села высиживать. Лиса всё это видела, присела за кустом, поглаживая усы, и стала раздумывать, как бы ей потом воронят достать.
Наконец, когда пустые скорлупки упали вниз к черенку на кочку, выпрыгнула лисица из укрытия, забранилась и закричала вороне: