— У нас каша лучше! Урожай был хорош и закрома полны! У нас каша гораздо лучше. Урожай был очень хорош и закрома полны до краёв!
— А велики ли закрома и много ли в них зерна? — спросил отец невесты, которому нравились зажиточные друзья.
— Велики, велики! Закрома у нас пребольшие! — хвастался ворон из Харьюмаа. — А зерно у нас не в одних только закромах, на полях тоже много скирд! На полях тоже ещё много бо-ольших скирд!
— Ой-ой-ой! — сказала ворона из Ярвамаа.
Наконец ворон из Харьюмаа дохвастался до того, что ещё до свадьбы пригласил будущих тестя и тёщу посмотреть на своё богатство. Жених несколько дней водил гостей по полям, предлагал им то тут, то там закусить и в конце концов объявил, что у них не хватит сил осмотреть все его запасы.
Вороны из Ярвамаа улетели домой и принялись славить дочке жениха, превозносить его могущество. Говорили, что не стоит отказывать такому богачу, а то своё счастье упустишь. А когда невеста со всем согласилась, срочно послали в Харьюмаа длиннохвостую сороку сообщить, что пусть, мол, почтенный жених прилетит немедленно за своей молодой супругой.
И вот жених из Харьюмаа объявился в Ярвамаа и увёл невесту к себе.
Молодая, не теряя времени, сразу принялась обрабатывать скирды.
Однажды утром, когда прилежная ворона, как и прежде, старательно трудилась, приехали люди на телегах и убрали с поля весь хлеб до последнего колоска.
Испуганная молодка тотчас подняла крик:
— Яак, Яак, хлеб уходит… хлеб уходит!
Услыхав это, молодожён поднял до ушей воротник своего сюртука из перьев и стыдливо ответил:
— Пусть уходит… Пусть уходит… Каждому своя доля. Для бедных ворон останутся червяки.
ВОРОН СВАТАЕТСЯ К СИНИЦЕ
Увидал ворон синицу и решил к ней посвататься. Синице ворон тоже очень понравился — она приняла сватов.
Вечером, когда сидели за столом и угощались, ворон спросил невесту:
— Скажи мне, почему ты такая крошечная?
— Молода ещё, молода, — ответила синица.
— Так ты, стало быть, ещё вырастешь?
— Вырасту, вырасту! Почему не вырасти!
После ужина невеста заскучала. Зевала она, зевала и наконец сказала жениху:
— Мне скучно, расскажи мне такую историю, которая рассеяла бы мою скуку.
— Ладно, — согласился ворон и сразу стал рассказывать: — Год назад, в деревне за лесом, где мой дядя живёт, вырос такой высокий боб, что улитка по нему три раза к облакам всползала — попить.
— Эка невидаль, — сказала синица. — А вот в позапрошлом году я видела такой длинный горох, что сверчок влезал по нему на солнце свою трубку прикуривать.
Ворон тотчас рассказал новую историю:
— Три года тому назад в той же деревне за лесом поднялся такой сильный ветер, что люди ходили на четвереньках. От этой привычки они только через несколько месяцев отделались.
— Эка невидаль, — сказала синица. — А вот пять лет тому назад был такой сильный ветер, что казалось, будто у мельницы нет крыльев — так быстро они вертелись.
Ворон тогда рассказал такую историю:
— Десять лет тому назад ударил такой ужасный мороз, что ели в лесу дали трещины от корней до верхушек.
— Что за невидаль! — воскликнула синица. — Опять же вот другое чудо! — Около двенадцати лет тому назад, когда я оплакивала свой третий выводок, под новый год ударил такой жестокий мороз, что у женщины, которая замешивала хлеб перед печкой, руки примёрзли к тесту, а котёл с супом на плите с одной стороны кипел, а с другой — покрылся толстым слоем льда.
— Да-да-да, в старину, должно быть, жестокие морозы были… — высказал жених своё мнение, вздохнул, попросил разрешения выйти и больше не возвращался.
Он примирился бы с историей о бобе, о горохе и о морозе, но жениться на такой старухе, которая сама всё это перевидала, он не захотел.
ЛЕНИВЫЙ СЫЧ
В старину у птиц не было гнёзд. Каждая пташка клала яйца, где ей вздумается. Поэтому никто и не мог позаботиться о своих повсюду разбросанных яйцах.
У Лесного Отца в то время был полон рот хлопот: надо было просить солнце помогать птенцов высиживать, надо было наказывать лесным зверям, чтобы они не обижали их, надо было смотреть за заморозками, которые ещё поздней весной забирались ночью в лес, угрожая его пернатым питомцам. Весь этот беспорядок утомил Лесного Отца — у него и без птенцов было много подопечных. Созвал он, наконец, всех птиц и дал каждой строгий наказ искать себе удобное место для высиживания и свить себе там гнездо, кто как умеет.