Он сжал губы и отвернулся. Дженет вздохнула.
Копыта лошади зацокали по Дворцовому мосту. Маше очень хотелось дотянуться и взять Андрея за руку, поддержать его в печали, но она так и не решилась. Посмотрела через реку на высокое, красиво освещенное здание Кунсткамеры и покрепче прижала к себе сумку.
Сторож музея впустил их с чёрного хода.
- Здесь, здесь сэр Бенедикт, у себя в кабинете, как обычно, - сказал он. - Допоздна опять работает. Проходите, не беспокойтесь, гоподин Туманов, у вас же допуск, а дамы с вами.
- А еще какие-нибудь дамы сегодня приходили к сэру Бенедикту после того, как музей закрылся? - спросила Маша.
- Нет, никого, - ответил сторож, улыбаясь Дженет. - Ох у вас и муфточка, красавица, ну прямо как живая кошка!
Дженет не поняла, но проследила его взгляд на Багиру, как ни в чем не бывало уснувшую на её руке, кивнула и улыбнулась.
- Значит, Вера пришла раньше, с посетителями выставки, и потом ждала в кабинете у Бенедикта, - тихо сказал Андрей, когда они быстро шли по полутемному коридору. Шаги гулко отдавались под потолком. - Бог даст - и сейчас ещё там, ждёт. Или канопы по залу расставляет.
- Может, полицию вызвать? - спросила Маша с надеждой. Приедут, всё решат, арестуют злодея. Она усмехнулась, подумав, что что-то именно в этом роде Вера бы и сказала, будучи по Машину сторону ситуации.
- И что? Что криминального происходит с точки зрения представителей закона? Он же не гремучий студень варит, чтобы городского главу подорвать. Он же всего-навсего Минхава девчонками кормит. Покажи-ка мне картинку из Вериного блокнота, Машенька.
Маша, у которой занемевшее плечо уже отваливалось от тяжести сумки, поморщилась, отступила от него в сторону, выловила сверху в сумке красный кожаный блокнот. Андрей раскрыл его, пролистал, на секунду останавливаясь у лестницы, где вверху горел фонарь и свет лился из дверного проема.
- Вот почему! - воскликнул он. - Вот зачем он мумию под углом поставил! Он заранее все продумал, он же знал про меня и про мою семью, он знал про летум-ке! Разбросал ключики и намеки. Заманил самую впечатлительную, да еще и так, что она решила, что это все её идея! А мумию заранее для ритуала подготовил, головой на запад, ногами на восток. Ну, подлец, - он прибавил шагу.
- Могу ли я осведомиться, что именно происходит? - спросила Дженет, и тут они, наконец, дошли до египетского зала, и Маша с Андреем ахнули - канопы были выставлены вокруг мумии, воронка уходила в потолок, питаясь серыми лучами от них, сходившимися, как грани пирамиды, в точке вершины прямо над грудью древнего мертвеца.
- Вера! - позвала Маша, шагая в зал, не отрывая глаз от воронки. - Верочка, ты здесь? Вера?
- Она уже пятнадцать минут как вошла в наилучший из миров, - сказал сэр Бенедикт, с часами в руке шагая в свет из тени огромной каменной длани кого-то из Рамзесов и поднимая на Машу тяжелый револьвер. Маша взглянула кратко - бельгийский наган, шестизарядный, в подметки ее Уэбли-Фосбери не годившийся, но будучи взведенным и на неё направленным, ощущавшийся куда как грознее, чем её оружие в сумке.
- Сэр Бенедикт, - сказала она, - зачем вы так? Мне же мистер Туманов рассказывал - вы и в Лондоне этой чертовой... - Маша вспомнила, как папа сегодня свою боль выражал, и употребила оба непечатных английских слова, которые знала, - ... воронке двух или трёх человек скормили. Что же вы делаете, по вашему мнению? Вы что, не понимаете, что на смерть людей посылаете?
Сэр Бенедикт чуть вздрогнул от Машиных языковых изысков, но револьвера не отвёл.
- Если вы, мисс Мария, думаете, что я сам бы в это посмертие не шагнул, если б только мог, то вы сильно ошибаетесь. Еще как ушел бы, и лучшей доли бы не желал. Но вот кто-то рождается - и может, а я - нет. У всех судьба разная. Кто-то смел, кто-то красив, кто-то по канату ходить умеет, или изобретать и пробуждать к жизни выдуманные миры, в которые читатели погружаются и никогда из них вернуться не могут. Я же вот ничего такого не умею - только тосковать по чужим мирам, да других в них направлять. И, не поймите меня превратно, всегда - в надежде, что они вернутся. У вашей кузины, Мария, почти три литра воды и запас продовольствия. Она смелая, здоровая и красивая. Она найдет Минхава. Возможно, даже вернется.
- Бенедикт, - сказал Андрей, выходя из коридора. - Что же ты наделал? Я же тебе объяснял про летум. Это же все равно, что в раскаленную печь девчонок подсаживать и заслонку за ними закрывать. Ты - убийца.
Маша, подняв руки, шагнула ближе к Бенедикту, мумии и воронке.
Пятнадцать минут сэра Бенедикта - это полтора дня для Веры в летуме.
Можно догнать, можно попробовать спасти.
Вера хотела жить долго. Как же она, дура такая, будет жить долго, если никогда не выйдет из этой воронки? Если она ждет там, судя по ее рисункам, принцесс и верблюдов?
Андрей положил руку на шашку, шагнул ближе. Сэр Бенедикт перевел пистолет на него.
- Ну-ка! - сказал он резко. - Кто там еще за углом? Выходите с поднятыми руками!
Дженет вышла, поднимая руки. Багира спрыгнула на плитку пола, недовольно мяукнула - звук отразился от стен - и потрусила к Маше.
- Серьезно? - спросил сэр Бенедикт. - Кошка? В музее? Вы бы еще хорька принесли, право слово, или ведро крыс.
- Я иду вслед за Верой, - сказала Маша. Сэр Бенедикт криво усмехнулся, дернул револьвером - давай мол, иди.
- Маша, нет, - сказал Андрей быстро, горячо. - Пожалуйста, нет. Машенька, не надо.
- Я знаю, что значит "нет" по-русски, - сказала Дженет. - Мария, одумайтесь, он же не переживет, ему же теперь нельзя без вас. Вы такая чудесная юная девочка. У вас будет очень интересная жизнь. Мне очень жаль вашу Веру, но не делайте глупостей.
Но Маша их уже не слушала, она всё решила, давно, ещё дома.
Она выбросила перед собою руки, ладонями вперед, пальцами вверх. Опять представила, что воронка летума связана из ниток - грубо, небрежно, с торчащими петлями, как те уродливые шарфы, что она сама вязала под Ленмихины причитания о том, откуда у неё руки растут.
Она продела пальцы в петли и потянула раструб в стороны, потом на себя, чувствуя теперь уже понятное покалывание в глазах, зная, что они становятся красными, страшными, нечеловеческими.
Прежде чем шагнуть в воронку, она обернулась - Андрей стоял у колонны с фотографиями фресок и чуть не плакал, ел её глазами. Дженет была неподалеку, казалось, что она всплеснула руками, да так и замерла.
- Ох, какие глазищи, - сказала она. - У Кая один раз тоже такие были, когда издох наш пони Руперт, а он над ним руками махал, будто воздух обнять хотел... Мария, вы хорошо подумали?
- Да, - сказала Маша гулко, раскатисто, как будто протрубила в тромбон.
- Пусть идёт, - опять дёрнул пистолетом сэр Бенедикт. - Вдвоем они либо вернее оттуда выберутся - запоминайте всё, что сможете, Мария - либо лучше послужат Минхаву. И то и другое - во благо науки.
- Заткнись, свинья сумасшедшая, - сказала Дженет, и добавила еще несколько красочных английских выражений, от которых сэр Бенедикт покраснел и задышал тяжелее, а Маша взяла их на заметку. Определенно день выдался познавательный в лингвистическом плане.
Оглянувшись в последний раз на Андрея - руки подняты, красивое лицо напряжено, глаза сверкают, губы дрожат - Маша глубоко вздохнула и шагнула в воронку летума.
Багира тихо мяукнула и чёрной молнией метнулась за ней.
Все кошки - летум-ке.
Эта ужасная среда для Маши всё никак не могла закончиться.
странствие Маши и Багиры по скрытому миру Аменти
день первый