Странно, теперь он не чувствовал необходимости прикрывать его.
— Ты ведь не вкладываешь никаких эмоций в свой бассейн, верно? — спросила она. Неожиданная улыбка подняла ему настроение.
— Нет, а что?
— Ну, интересно э, зачем тебе бассейн на острове, — сухо сказала она. — Повсюду и так много воды.
Он усмехнулся.
— Бассейн был здесь, когда я купил это место, но теперь мне нравится он больше, так как я изменил ландшафт и настил, чтобы он лучше вписывался в местность. На берегу нет освещения, а из-за скользких камней плавать там в темноте или при бурной воде может быть опасно.
— Коварно. Да, похоже, здесь есть парочка опасностей. — Она прикусила губу, и он представил, как она заново переживает их поцелуй за своим ясным взглядом, который она то и дело отводила от него.
— Знаю, ты мне пока не доверяешь, но я не убегу. Несмотря на то, что ты меня утомляешь, быть здесь с тобой, даже несколько часов, странно успокаивает. И раздражает. И расстраивает. И выводит из себя. — Его снова охватил смех, и он расслабился в воде, подплывая к ней. — И опьяняет, давай не будем забывать об этом. В моих водительских правах появится понадобиться новое предупреждение: целоваться с Дарси Делакорт и водить машину строго запрещено.
— Да, что ж, говори за себя. — Она подняла веки выше по мере того, как он приближался к ней, и она поплыла к бортику, чтобы встретиться с ним взглядом, как только доплывет до него. Ей было легче общаться с ним на расстоянии.
— Тебе и не сбежать, — сказал он, довольный тем, что снова контролирует ситуацию. — Я просто хочу рассмотреть тебя поближе.
— Ну да, конечно. Что ты любишь есть? Очевидно, твое любимое блюдо стейк. — Она говорила скороговоркой, как заведенная.
Каждый раз, когда он пытался выбросить ее из головы, она возвращалась, делая самые простые вещи.
Черт.
— Люблю хорошую пиццу, идеально прожаренный стейк, а на десерт выбрал бы малиновый пирог с французским ванильным мороженым. Или эмпанадас (популярное в Латинской Америке блюдо. Представляет собой печёные, жареные или обжаренные во фритюре пирожки с разнообразными начинками. Чаще всего их делают из пшеничной муки, но изредка подмешивают кукурузную) которые готовила моя мама.
— М-м-м, хороший выбор. — Она опустила верхнюю часть тела обратно в бассейн, казалось, снова расслабившись, хотя он остановился всего в футе от нее. — Кем ты хотел стать, когда вырастешь? Космонавтом? Порнозвездой? Королем мира?
Его веселье развязало последние узлы.
— Вообще-то шеф-поваром. Больше всего мне нравилось готовить вместе с мамой. Она была венесуэлка, но переехала в Канаду, когда ей было четырнадцать лет, так что я попробовал лучшее из обеих кухонь. Она делала потрясающие десерты.
Она уставилась на него с причудливой улыбкой.
— Что? — спросил он, не в силах оторвать взгляд от ее притягательного «что бы это ни было» взгляда.
— Я просто… большинство людей, выросших с серебряной ложкой, в той или иной степени обделены вниманием. До того, как я увидела фотографию внутри, подумала, что ты хотел бы, чтобы они приходили на твои игры в софтбол или уделяли тебе больше внимания. Но вы были близки с матерью. Это трогательно. — Ее улыбка погасла, что рассказывало о ее отношениях со своей собственной. — Тебе повезло.
— Согласен. Мой отец много работал, но все равно находил время для нас. Нет, мои родители не испортили меня. Я сделал это сам. — Хотя сожаление было глубоким, на этот раз оно его не тронуло. Дарси — чудодейственное лекарство, которое уничтожит его, если он не будет осторожен.
— О, я не это имела в виду, Мика, я…
— Я понял. — Это прозвучало быстро, но искренне. Мика изучал ее, пытаясь понять, как ей удается обезоруживать его. В ней не было ни капли злобы, ни единого намека на обман, только неподдельный интерес. — А кем ты хотела стать, когда была очаровательной маленькой девочкой? Крестоносец за улучшение человечества?
Даже в странном голубоватом свете, падающем на ее лицо из бассейна, Мика заметил, что она снова покраснела.
— Ты будешь смеяться надо мной.
— Никогда, — сказал он, хотя при этих словах из него вырвалось несколько смешков.
— Я мечтала о белых свадьбах с маленькими кудрявыми девочками, разбрасывающими лепестки цветов, и пухлыми мальчиками, держащими атласные подушки, перевязанные кольцами. Если мой мужчина нервничал, я притворялась, что спотыкаюсь на пути к алтарю, чтобы рассмешить его. А потом он уводил меня на танцпол и кружил до тех пор, пока я не видела только его.
Затем она вздохнула, и ее ресницы опустились ниже.