Инчэн посмотрел Наде в глаза, улыбнулся и тут же кашлянул кровью — его золотое ядро и духовная сущность ответили естественной реакцией на такое извлечение. Струйка крови потекла по подбородку, но он не обратил на это внимания, лишь аккуратно положил жемчужину в гнездо и… окончательно разорвал ней связь. Его собственная духовная сила мгновенно заполнила пустующее в сердце место, а жемчужина у них на глазах обросла удивительной красоты кристаллами. Вспыхнула и выбросила в воздух пучок серебристой энергии, и та, пронзая пространство, врезалась в разрушающийся купол и стала очень быстро восстанавливать его.
Надя смотрела на всё это, прижав пальцы к губам. Того, что дракон ей рассказал, было достаточно, чтобы понять — что он сейчас сделал…
— Инчэн! — прошептала девушка. — Ты что же… отдал свою жемчужину? Как…
Она запнулась, сама не осознав толком, что хочет спросить. «Как ты на это решился?..» «Как ты теперь будешь?..» Наконец: «Как я могу тебе помочь?»
Но, не задав вопроса, Надя нежно вытерла алую струйку с подбородка Инчэна и глубоко поцеловала его. Ощущая привкус его крови, вкладывая в поцелуй всё, на что не хватило слов… А потом негромко произнесла:
— Я поняла… Пусть будет так. Глупо спрашивать — зачем ты это сделал. Ведь это ты. Просто знай — я вся твоя… и я с тобой.
Она приободрилась и добавила:
— И уже готова действовать! Что нам надо делать? Куда отправляться?
Её поцелуй горел на губах, и Инчэн нисколько не жалел, что отдал жемчужину. Стареть — не страшно, страшно нести с собой сожаление всю жизнь. Он снова показал Наде нити мироздания, подцепил две из них и сплёл вместе, а затем поставил ещё одну метку на третью, на которой уже сиял алый знак. Теперь Надя должна была видеть духовный след воровки и его собственный так же, как и он её.
— Я связал наши судьбы, — пояснил Инчэн. — Что бы ни случилось в пути, обратись к своим способностям и сможешь всегда найти путь ко мне. И ты теперь можешь видеть след нашей воровки, — он указал на светлый луч, видимый только взору бессмертных существ и полукровок. — Я отследил имуги. Если отправимся прямо сейчас, можем догнать её в ближайшие сутки. Мы последуем за ней и заберём то, что ей не принадлежит. Это вопрос не только нашей жизни и смерти, но целого мира. Моя жемчужина защитит город и твоего отца.
— Родной мой, спасибо, — Надя ласково погладила дракона по щеке. — Но с тобой правда всё будет хорошо? Сможешь прямо сейчас отправиться в путь? Подожди ещё чуть-чуть… не двигайся.
Она вновь обернулась соловьём, Инчэн увидел, что птичка блестит и серебрится, по ней проходят сполохи волшебного света. И Надя запела…
Это была не просто песня соловья — чистая живительная магия. Дивной красоты созвучия омывали душу Инчэна, как струи родника с живой водой, проникали в него и нежно гладили изнутри… Конечно же, Надя не могла заменить его жемчужину хрустальными горошинами своей песни, но она стремилась убрать отголоски боли, заполнить все пустоты, увеличить его силы… и наконец — отдать ему частицу себя, укрепляя созданную им связь.
Инчэн понял, что это сродни Песни очищения сердца, и сел в позу лотоса, чтобы потоки духовной силы распределялись равномерно. Вместе с тем его жемчужина оказалась окружённой волшебными светлячками. Они сияли, бросая отблески на прозрачные кристаллы, и Надя осознала, что её магия окутала защитой это новое сокровище, которое будет отныне храниться в ей гнёздышке. Как она поняла из слов возлюбленного, жемчужина молодого дракона не привлечёт столько внимания, как та, древняя, украденная, и все же… С пропажей кулона это место доступно теперь не только ей, Соловушке, и тем важнее, что она покрыла жемчужину не просто защитой — любовью.
Песня смолкла, и Надя снова стала девушкой.
— Единственное место, где я могу петь сейчас соловьем… — вздохнула она. — Я покидаю его с горечью, но и с восторгом от того, что ты сделал. И всё горит у меня внутри. Я готова лететь.
Инчэну стало немного грустно, когда дорогая его сердцу пташка перестала петь.
— Всё в порядке, и тебе спасибо, любовь моя. Твоя поддержка бесценна, — он поднялся на ноги. — Нам пора. Кстати, как высоко ты можешь летать?
— Повыше обычных соловьёв. Десять тысяч метров? Наверное, где-то так… Этого мало?
— Нужно взлететь над облаками, чтобы я смог принять полную форму. Таким маленьким, как я добирался сюда, мне долго не продержаться.