— Хорошие ты вещи делаешь, — сказал ему раз Сергей Анастасьич Кутафьин, — хорошие. Помог в укрупнении колхозов, кое-какие твои рекомендации пошли в ход, общее руководство через тебя по области имеем. Я хоть и председатель облисполкома и далек от твоих дел, но знаю, чем ты занят. Только что-то плохо у нас с ростом урожаев дело обстоит, с места не движемся. Товарищ Протасов рассказывал, что один большой человек, очень большой человек сам лично интересовался этим вопросом, особенно «королевой». Ответ наш на это должен быть дан делом.
Павел Матвеич ничего серьезного на это Кутафьину не сказал, а ответил вот эдак:
— Один в поле не воин. «Королева» дело новое. Под нею половина зерновых площадей занята. Это, конечно, снижает наши урожаи. Но по вопросу, что сеять, высказываться не буду. Вот готовьте пленум исполкома по земледелию, выскажусь.
Сказал он вот это, а сам подумал: «Антенна-то того, ненадежная. Как бы не пришлось еще раз «Федькино дело» придумывать».
И забегал в обком, и зачастил к Протасову как бы по разным общим вопросам.
Секретарь обкома Анатолий Васильич Протасов Павла Матвеича уважал и ценил как работника. Что ни говори, а ведь это Головачев поднял вопрос о залежах навоза по колхозам, так что пришлось принимать решение. Хоть и с трудом, а весь годами накопившийся навоз был вывезен в поля, и прибавка в урожае два предпоследних года была значительной.
Что ни говори, а это Головачев поставил вопрос о сортовых семенах и потребовал восстановления деятельности сортоиспытательных участков, совершенно заброшенных в области. По этому вопросу тоже было принято решение, и дело с места сдвинулось.
Что ни говори, а это Павел Матвеич Головачев первым в области заговорил о подплужной корке, о глубокой пахоте и бороновании зяби с целью сохранения влаги в почве, и результаты оказались не плохими. Решение и по этому вопросу было принято, и авторитет Павла Матвеича вырос еще больше.
Однажды, когда Головачев зашел в приемную Протасова и попросил секретаря доложить о себе, Протасов, приняв его без очереди, сам выйдя и пригласив Павла Матвеича в кабинет, спросил его:
— Слышал, вы не одобряете «королеву полей»?
— Не то что не одобряю, а слишком много и неудачно ее сеем. У хлебов она много берет земли, — был его ответ.
— Ну, а чем же вы ее заменили бы?
— Однолетние, двухлетние травы надо сеять. Кукурузы сеять поменьше.
Протасову ответ понравился. Это было видно по тому, что он в знак согласия улыбнулся, но ответить Павлу Матвеичу ничего на это не ответил.
В последнее время Павел Матвеич работал уже не над общими рекомендациями, а над конкретными рекомендациями по агроминимуму применительно к каждому району в отдельности и особенно для крупных хозяйств. Об этом он и хотел говорить на пленуме, когда сказал Кутафьину: «Готовьте пленум». По его, Павла Матвеича, убеждению, это было единственно возможное, что как-то еще можно было делать, и он не покладая рук работал над этим. С этой целью он требовал от районных работников исчерпывающих сведений о качестве и состоянии почв и широким жестом набрасывал на бумагу то, что потом пошло в районы как документ к руководству.
Но, однажды заехав в «Заветный» к Порываеву, он был сбит с ног таким странным заявлением Порываева, что даже подумал — не нападение ли это уже? Платон Кузьмич, повертев в руках инструкцию, как раз ту, автором которой и был Павел Матвеич, оглядев с ног до головы Павла Матвеича, презрительно швырнул бумагу на стол и сказал:
— Я думал, что-нибудь дельное придумаешь, а ты прожектики сочиняешь. Где я тебе суперфосфат возьму, где калийку найду, откуда у меня элитные семена? Ты, Павел Матвеич, путаешь с этим твоим агроминимумом, а я за тебя в хозяйстве расхлебывайся. Скажи вот лучше, что делать «Большевику», у которого урожаи четыре да шесть центнеров с гектара. Скажи, как ему на песках жить?
Павел Матвеич с внутренним озлоблением выслушал Порываева и ответил:
— Я говорил, что надо делать с «Большевиком». Вы же не хотите ему Дубки отдать.
Порываев встал, заходил по комнате, ничего не отвечая. Павел Матвеич вышел и, не простившись с Платоном Кузьмичом, уехал. Он был искренне удивлен поведением Порываева. Этот план агроминимума Павел Матвеич выносил не для себя, не для показа своей деятельности. Он был искренне убежден, что сейчас агроминимум его везде нужен. И немного в нем необходимых требований было. Удобрения, знание почв, умение распределять по почвам культуры, умение выращивать их — вот чему хотел Павел Матвеич учить и руководителей хозяйств, и рядовых колхозников. Одно это, по мнению Павла Матвеича, могло поднять и урожайность, и культуру земледелия на много ступеней выше, чем было. А он, этот Порываев, — путаешь!