— Не гони, Олимпиадушка, видит бог, повешусь.
Да вот так из года в год от сторожки к Рождеству, от Рождества к Гаврюхину, а от Гаврюхина к Сапентеевке и ходит. А все три села в трех районах находятся, а посреди них сторожка отцовская. В сторожке отцовской петух сразу на все три района поет, в лесу Юшка горланит на все три района, и всем ясно, откуда он идет и зачем куда ходил. А идет всегда пьяненький, а орет оттого, что в лесу ему страшно, и ждет, и слушает, когда и где гаркнет отцовский петух. По пению петуха он сторожку только и находил. А не будь на пути у него этого маяка, давно бы где-нибудь на крутояре голову себе свернул.
Но хватит уже об этом Юшке, хватит говорить о дурной и непутевой жизни его. Если бы не необходимость, о нем бы и слова одного молвить не надо, не стоит он того, чтобы им занимать в книге место. Но как обойти его, если он-то и явился виновником гибели Слепыша? Он? Да, он, и никто иной больше. Ведь это же он выдал его Варганову, он под пулю поставил. Вот как все это было.
В одну из суббот, когда Варганов звал кого-то из приятелей к деду Митрохе глухарей пострелять и они поехали, то как бы само по себе судьба Слепыша была уже решена. Приехав под вечер с приятелем, готовясь побродить с самого рассвета по глухариному зимовью, Варганов порешил и ночевать у деда Митрохи.
Зимняя охота на глухарей это не то, что весенняя, под песню. Зимой бить глухаря — значит знать, где он держится. И не то чтобы знать место, а и дерево-то надо знать, на котором ночует он или о полдень, если день ясный, прилетает переваривать свои хвоинки или ягодинки. В непогожий день птица и с места не двинется, до ночи просидит, подремывая, на одном месте да так и останется на нем до утра. Вот тут найди ее, выследи, сними.
Дед Митроха глухарей своих берег, лишнего про них не рассказывал — слишком мало их оставалось в лесничестве, чтобы привлекать к этим редким птицам своими рассказами внимание. Варганов издавна знал, что у деда Митрохи глухари есть, и прикатил к нему как снег на голову. Покряхтел старик, покашлял, сказал: «Хорош, да редок» — про свой кашель, и решил про себя выделить начальству двоих — старого и молодого самцов, что у Кобыльего оврага на дуплистой сосне, в тяжелых ее лапах, зимнюю квартиру себе облюбовали.
Расчет деда Митрохи был прост — с утра выйдут охотники, проищут до полдня эту сосну, и надоест им больше блукать по лесу, домой вернутся. А к этой поре глухари к себе домой еще с кормежки не вернутся и потому, что день завтра будет светлый, погожий, — им к своим слетать захочется. Словом, дед Митроха знал, как поступить, а что день будет хороший, знал тоже — из осинников на болото Слепыш вышел да и поползни бойко себя вели, что, по его приметам, всегда к погоде.
Получилось все так, как рассчитывал лесник. И Варганов полдня проходил, сосну нашел, помет под нею глухариный был, а сколько птиц ни ждал, не появились птицы дома. Умаявшись, он вернулся в сторожку.
— Ну, значит, — сказал дед Митроха, — на запасной квартире где остановились. У них, у глухарей, и такие есть — ежели что помешает, так и на запасной ночуют.
Лесник достал из печи щей горшок с бараниной, картошку в глубокой сковороде, на стол поставил. Варганов из сумы две бутылки водки достал, закуски, хлеб белый. За едой разговорились об учете лосей. Дед, аккуратно хлебая щи деревянной ложкой, бережно просовывая ее под усы, говорил:
— Я не согласен с этим вашим новым учетом. Эдак вот у белок перегон бывает. Нет белок, а в один день, глядишь, столько придет, что хоть руками лови. А через неделю, глядишь, исчезли, ни одной нет, как и не бывало. Это что? Это их с места там что-то стронуло. Голод ли, мор ли, они и пошли. Так и с вашими шумолетами. Подшумят они семьи, стада малые. Те уходить. И встречаются, и грудятся. С виду много их, а на деле не ахти.
Свесив с печи нечесаную голову, поглядывая на бутылки так, что и глаза и губы маслились, слушал беседу проснувшийся Юшка. Выпить ему очень хотелось. Как это сделать, он не знал. Наконец, одолев борение, слез он с печи, обулся на босу ногу в чуни, сел одаль стола, не решаясь сесть ближе. Старик продолжал:
— Такой учет — дутый учет. Все равно, как определение урожая по виду. Правильный учет — это когда ты все следочки сосчитаешь. Вот как снег падет и потянется зверь к своим зимним местам, тут и гляди, тут и примечай. Известно, где лоси зимуют. Осинники, гари сухие с кустом. Вот тут их и обходи. Заметил входные следы, сосчитай, сколько прошло. Обойди место, удостоверься, что выходных следов нет. И вот тогда считай — здесь у тебя зимует столько, а там столько-то, и вся бухгалтерия тут.