Варганов ел, пил, ухмылялся.
Вот тут-то Юшка и испортил жизнь Слепышу, вот тут он и встрял в разговор. Жадно поглядывая на початую бутылку, он хмыкнул и сказал:
— Хы, булгахтерия! А кой черт учтет этих лосей. Вот у нас за двором живет один. Так черт его учтет.
И тут же осекся, и замолчал, и голову вобрал в плечи, увидев пронизывающий до костей взгляд отца, словно он его кнутом или чересседельником вдоль головы перепоясал. Варганов насторожился.
Отобедав, собравшись ехать, Варганов Юшке мигнул и, садясь уже в машину приятеля на заднее сиденье, спросил Юшку:
— Так что же там у тебя за лось?
— А Слепыш, — отвечал Юшка, — про него и в газете писали. Статья была, и стихи про него были.
Вспомнил Варганов — верно, была статья в областной газете, что-то давно была о слепом лосе, и стихи о нем были.
Но как ни вспоминал, вспомнить не мог, что статью в газете напечатал Персиянинов, а стихи сложил Аполлон Чичибабин. В этой статье профессор многих громил за бездушное отношение к природе, негодовал на бесконтрольную вырубку лесов, клеймил браконьерство, кричал о порче местных водоемов загрязненными и отравленными водами и о гибели рыбы. Вот в этой статье, как пример гуманистического отношения к природе-матери, привел он случай бережения слепого лося одним лесником из-под Понизья и назвал его имя и фамилию: Митрофан Копанев. Копанева он называл рачителем, достойным подражания, и приводил примеры, что у него барсуки ходят по оврагам, как у себя дома, а глухарь обычная птица в его обходе.
И, ожидая, когда приятель включит мотор, Варганов еще что-то смекнул и сказал Юшке:
— Садись.
Юшка повиновался.
— Тебя как зовут-то? — не глядя на Юшку, спросил Варганов. — Григорий, что ли?
— Не, зовут Юхимом. Юхим Митрофаныч, — отвечал Юшка с достоинством.
— Занимаетесь чем, где работаете?
— Работал, — отвечал Юшка, — а сейчас при отце состою. Пожарным был, повредился.
— Ну и что же, Юхим, он как, лось-то, совсем слепой?
— Совсем, что ни черта не видит.
— А ежели бить-то его, то когда лучше — в ночь, в утро?
— Да его когда хошь взять можно, хочь в утро, хочь в день. Стоит да слушает, вот и все.
И Варганов, задумавшись и еще раз что-то смекнув, почти вслух промолвил:
— Вот и подарок Сергею Анастасьичу!
И сказал Юшке:
— Ты знаешь, Юхим Митрофаныч, для одного большого человека нужно сделать, чтоб лося-то того, чтобы мы его взяли. Ясно? А тебе награда будет. Идет?
— Идет, — отвечал Юшка.
Варганов просиял и тут же договорился с Юшкой, чтобы он отцу об этом ни полслова, а чтобы ждал в такое-то воскресенье в любую погоду вот на этом месте, у трех сосен, часам к восьми утра и чтобы прирежь выследил, где в этот день слепой будет.
С этими словами он достал из бокового кармана не распитую в сторожке поллитровку, передал ее Юшке и высадил его, сказав:
— А благодарность особо будет.
А на другой день, в понедельник, Гаврил Гаврилыч уже лицензию выписал на отстрел старого самца на коллектив охотников. В тот же день был поставлен в известность об этом и сам Сергей Анастасьич Кутафьин, принявший это сообщение с радостью.
— Попаду ли? — сказал он, протирая свои роговые очки и опять водворяя их на место. — Не стрелял лет пятнадцать, ей-ей! А впрочем, не один же я буду на охоте?
Варганов зашел к Головачеву еще раз, пригласив и его участвовать в деле, сказав как бы мимоходом:
— Боюсь, завалит он охоту, стрелок-то он плохой. Ты не прикроешь ли его со стороны?
— Это как? — удивился Головачев.
— А дуплетом. В один раз из двух ружей. Как выручка ему.
Головачев рассмеялся, ответил:
— Не знаю, выйдет ли. Попробую. Ладно. Когда ехать-то? В воскресенье?
И, выпроводив Варганова, опять занялся своими бумагами. Но не работалось. В голову лезли все какие-то приятные мысли и мешали заниматься делами.
Всю эту «лосиную кампанию» Павел Матвеич отнюдь не рассматривал, как новое «Федькино дело», отнюдь. Такое дело ему теперь и не нужно особенно было. Он искренне верил в то, что он сделал волевой шаг, добился своего в этом деле с лосями правильного решения в нужный для всей области момент, и чувствовал себя теперь совершенно хорошо и уверенно. А еще больше его радовало и волновало то, что еще в августе, будучи с Эльвирой в Кисловодске, проездом через столицу, зашел он в старое Министерство сельского хозяйства и встретил там — кого? Да самого его, бывшего начальника по старой службе, Валентина Антоныча Горчакова, который после каких-то значительных перемен по старому месту службы перешел в министерство, где теперь и заведовал большим отделом!