Горчаков был рад видеть Головачева. Он увел его в свой большой кабинет с видом на новую высотную гостиницу и большую вокзальную площадь, усадил в кресло и начал расспрос. Узнав все о передвижении Павла Матвеича по службам, он воскликнул:
— Друг мой, Павел Матвеич, да вам как раз ко мне и нужно! Мне такие работники, как вы, необходимы. Давайте ко мне. Что, смущает оклад, квартира, переезд? Не беспокойтесь — через полгода будет и квартира, Москва строится. А оклад повыше будет, чем там у вас. Даете согласие? К весне гарантирую перевод.
Павел Матвеич дал согласие и теперь ждал вестей от Горчакова. Москва! Как она манила Павла Матвеича! Но Павел Матвеич не хотел уходить как-нибудь. Он хотел уйти с переводом. Надеяться на то, что Протасов даст ему перевод с охотой, он не решался. А вот Сергей Анастасьич тут помочь может. Павлу Матвеичу не только нужен был перевод, а еще и хорошие бумаги, отзывы там, характеристики.
Мучило Варганова только одно, а именно то, что не сказал он Головачеву, что лось слеп, не знал, как Павел Матвеич к этому отнесется. «Да какое это имеет значение!» — решил он вдруг и махнул в сердцах на свое угрызение рукою.
На охоту они выехали в воскресенье. Утро было в тот день ясное, с легкой поземкой, но не холодное. Юшка дожидался их на дороге в условленном месте и сразу повел команду на болото. Было договорено, что Юшка укажет им стоянку, а сам пойдет по ветру вперед, чтобы лось слышал его запах и не боялся, как своего. Эту тактику придумал сам Юшка. Шли тихо, без скрипу, без кашля. Юшка ткнул рукою в приболотные ивняки, а сам вперед двинулся. Разглядел лося первым Варганов. Он подвел Сергея Анастасьича к кусту ивняка и указал ему цель. Павел Матвеич встал по другую сторону куста и поднял готовое к бою свое ружье. Ждали, когда Варганов поднимет руку и махнет. Метров шестьдесят отделяли их от Слепыша. А он стоял и как будто дремал. Только большие уши его, как локаторы, двигались из стороны в сторону. Но ничего не слышал Слепыш своими ушами, и уши уже отказывали ему служить. Для него все было тихо вокруг. Только однажды открыл Слепыш свои невидящие вежды и задвигал ноздрями, когда Юшка был уже впереди него и ветер донес до Слепыша его запах. Но запах был свой, и Слепыш успокоился.
Вот тогда и грянули два выстрела, показавшиеся и Сергею Анастасьичу и Павлу Матвеичу, как один. Дублерство Павлу Матвеичу удалось. В тот момент, когда Кутафьин вскинул ружье и повел им на бок Слепыша, Павел Матвеич, уже взявший цель, боковым зрением поймал, как Кутафьин нажал на спуск и в тот же момент сделал то же самое. Он даже и ружье свое успел опустить к ноге вовремя, так, что Кутафьин не заметил этого движения.
А уже в это время, вначале дернув головой, потом дрогнув передними ногами, Слепыш валился всей тяжестью, скользнув грудью по снегу, наземь. Когда подошли, Варганов поздравил Сергея Анастасьича, а тот, пожимая руку его, говорил:
— Как странно я стал стрелять. Метил я ему в бок, в сердце, под переднюю лопатку, а угодил в голову. Можно сказать, что чисто случайное попадание.
Варганов и Головачев на это даже не переглянулись. Павел Матвеич за куст зашел, разрядил ствол от пустого и второго цельного патрона, усмехнулся довольно и пошел к машине. Что будет с лосем дальше, его не интересовало.
Свежевать лося остались Варганов и Юшка. Откуда что у Юшки взялось, когда он принялся за эту работу. Голову Варганов тут же отделил и завернул в кусок брезента. Сделал это он, во-первых, потому, что нельзя же было показывать никому, что лось был слеп. Сам Кутафьин этого и не заметил. Не заметил этого и Головачев. Во-вторых, Варганов сделал это потому, что Головачев хотел сделать из головы Слепыша чучело. Рога его о тринадцати полных отростках лежали уже в машине. Их в осиннике где-то отыскал Юшка и еще утром выволок на дорогу. Известно, старые лоси уже к середине января сбрасывают свои «канделябры», только молодые, и то редко, носят до февраля. Рога эти были могучи, сильны, лопатисты. Лучший подарок Эльвире от своих охотничьих трофеев Павел Матвеич хотел сделать именно такой.
Тушу лося разделили на две части. Задняя предназначалась как трофей Сергею Анастасьичу. Ее завернули в простыню и отнесли в машину. Передняя часть пошла как награда Юшке. Мучил Юшку сейчас один вопрос — как увести со двора лошадь и запрячь ее в сани, чтобы все это добро, что Юшке в награду досталось, включая и шкуру Слепыша, дружкам в Рождество переправить. Юшка прикинул, на сколько пол-литров это добро тянет, и теперь соображал, как обмануть бдительность отца.