— Ну, спасибо за чай, за сахар. Попарила бочонок, пойду остывать.
И все это будет так естественно, так просто, так мило, что потом после вечера, полный чудесных ощущений и воспоминаний, Павел Матвеич будет долго идти через ночь к себе в Порим, а то и совсем не пойдет прямо домой, а возьмет да и завалится где-нибудь спать в копну старой соломы, не убранной с поля, или под кустом орешника на сухих листьях в Долгой дубраве.
И сон чудесен, и душа на месте, и впереди на завтра все светло́, светло́!
О чем говорили Павел Матвеич и Елена Сергеевна? О многом. Елене Сергеевне было приятно слушать его соображения насчет будущего нашей деревни. Хоть и был Павел Матвеич не совсем сельским человеком и он сам уже не раз подчеркивал в беседах это, его взгляды на будущее нашего сельского хозяйства нравились Елене Сергеевне. В этом вопросе он всегда стоял выше окружавших его людей. Годы работы в обкоме, хоть особенно-то они ничем не отличались у него от лет работы в облисполкоме, дали много наблюдений Павлу Матвеичу. Все эти наблюдения, как не имевшие рабочей ценности, хранились где-то в памяти у него, как груз консервированный, не требующий годами никакого особого присмотра. Но стоило повеять новым веяниям, как груз этот пригодился, его надо было разобрать, невольно все, что лучшее и самое нужное, отсортировать, и скоро у Павла Матвеича сложилось и яркое и сильное представление о том, что сельское хозяйство надо вести так же, как индустриально-заводское, то есть заботиться о нем так, чтобы оно становилось индустриальным хозяйством, обоснованным на науке и прочной материальной базе.
Первые шаги по реорганизации управления сельским хозяйством, что было начато, убеждали его, что это только начальные шаги, за которыми последуют далее более решительные. В ту весну не стоял еще вопрос о большой химии, о ней еще не говорили. Но Павел Матвеич в беседах с Еленой Сергеевной так говорил об этом:
— Химическая промышленность, такая, какая даст нам горы удобрений, придет. Это само по себе очевидно, потому что не может же вечно стоять вопрос о навозе, которого нигде не хватает и хватать не может. Не может стоять вопрос и о высоких урожаях без химии потому, что хлеб — и очень много хлеба — нам нужно уже теперь, без отлагательств. А применять химические удобрения выгодно только высокоиндустриальным хозяйствам, где главная роль в выполнении всех работ принадлежит машинам. Я вижу нашу победу в полной механизации сельского хозяйства, а это, в свою очередь, сдвинет с места и все другие вопросы — кадры, устройство села, вопросы жизни, быта, культуры.
Такими своими взглядами о будущем нашего села делился с Еленой Сергеевной Павел Матвеич. Чаще же всего и больше всего он говорил о людях, которые нужны селу.
— Вот смотрите, — говорил он Елене Сергеевне, глядя ей прямо в лицо своими сероватыми, стального оттенка, ясными глазами, — как уже насыщен наш город образованными людьми, нужными для промышленности. Там без специального образования — обязательно человека учили! — не найдешь даже обыкновенного водителя обыкновенного трамвая. Там продавцы в магазинах стоят с оконченным специально для этой службы образованием. Что же касается руководителей производств, так там даже самый маленький пищевой цех какой угодно пищевой промышленности не работает без обученного специалиста. А вот на селе — много у нас нужных нам, обученных специально для сельского производства людей? Мало. Больше всего у нас в сельском хозяйстве таких, кто, как говорится, самопёром до дела допер. Тракторист у нас умеет пахать, но до агронауки он не допер. Без надзора поручать ему сев невозможно, над ним еще нянька должна стоять в виде агронома или опытного бригадира. Ну а с председателями нашими как обстоит дело? Их все еще нужно откуда-то засылать в деревню.
Иногда Елена Сергеевна прерывала разговор коротким замечанием.
— Ну а зачем все же, — спрашивала она, — нужно засылать в деревню председателей и других начальников? Разве здесь нет таких людей, которые бы с делом справлялись? Вы говорите, что не везде есть такие? Нет, Павел Матвеич, по-моему, они везде есть. Их только надо видеть, не оскорблять их, не считать, что они второй сорт. Мне кажется, что мы, выученные-то, просто не даем им расти. А вместе с этим и сами мы не растем или мало растем, потому что примера нам брать не с кого. Мы ученые, а они нет, — значит, примера брать не с кого. Нет, Павел Матвеич, жизнь полна хороших людей. И главное, каких людей! А вы знаете, что жизнь бесконечно может быть полна, когда все в ней одинаково видят конечные цели и все скопом обсуждают, как их достигнуть. А у нас часто выходит так, что этого мы не замечаем, а все думаем — вот мы, поставленные да присланные, недоглядим за ним, так, может, его, народ-то, куда понесет?! По-моему, давно на деревне могло быть многое иначе устроено, если бы сплошь и рядом человек в ней не был подменен администрацией, да еще и такой, какая сама не выше его и не знает еще, что без директивы делать.