Плевицкая была тщеславна и желала, чтобы в Москве обязательно узнали, что «Фермерша» не только шифрует и расшифровывает донесения, но хитро устроила встречу с Кутеповым, для чего взяла в союзники Лидию Давыдовну.
Вокруг столика раздались возгласы: посетители приветствовали двух генералов, подняли бокалы в их честь и за здравие. Пришлось Кутепову и Скоблину вставать, благодарить.
«Ресторан выбран удачно — завтра весь русский Париж заговорит о дружбе Коли с начальником РОВС, — порадовалась Надежда Васильевна. — В Галлиполи Кутепов был косноязычен, сейчас больше слушает, нежели говорит. Мотает услышанное на ус, присматривается к Коле? Говорят, в бою стоял под пулями противника, не прятался в блиндажи, укрытия, обещал при пленении последнюю пулю пустить себе в лоб… Расположить такого архисложно…»
В отличие от Кутепова Скоблин был напряжен. Обернувшись к Лидии Давыдовне, он стал любезничать, но руки крутили вилку, чуть дрожали, пришлось вилку отложить, руки спрятать под стол на колени.
«Надо помочь успокоиться, — решила Плевицкая. — Отвлечь от мрачных мыслей… Отчего Центр заинтересовался Кутеповым? Опасен, слишком деятелен, придает большое значение забросу диверсантов, планирует новые теракты, вроде убийства в Лозанне Воровского? Неужели коса нашла на камень, терпению большевиков настал конец и на белый террор решили ответить своим? Но убийство приведет к озлоблению, ответному удару!..»
Вспомнила просьбу мужа оставить его ненадолго с глазу на глаз с начальником и обернулась к Лидии:
— Мужчины нас извинят, отпустят почистить перышки.
Подхватила генеральшу и увела в дамскую комнату.
— Ваша инициатива? — спросил Кутепов.
— Что имеете в виду? — словно не понял Скоблин.
— Оставить нас одних?
— Угадали, — подтвердил генерал. — При сугубо мужской беседе дамам делать нечего. Довольно давно подозревал о зреющем за вашей спиной заговоре лиц из ближайшего окружения, но не имел доказательств. Теперь таковые есть, посему считаю необходимым поставить в известность…
Кутепов перебил:
— В РОВС проник агент ЧК? Этого следовало ожидать: проникновение противника в противоположный лагерь не редкость, стоит вспомнить Библию. Если мы засылаем к большевикам своих людей, то и они вправе делать то же самое. Противоборство разведок было, есть и будет. Продолжайте.
— Рядом с вами не обычные завистники или несогласные с тактикой, а предатели, они пустили глубокие корни, и их, как понимаете, следует незамедлительно отрубить, вырвать, не то задушат святое дело. Возникает справедливый вопрос: почему для сообщения я выбрал неподходящее место? Отвечу: у любого, в том числе вашего кабинета могут быть «уши», тому масса примеров. Не придется удивляться, если секретные службы приютившей нас Франции в курсе всего, чем занимаемся.
— Я догадывался, что подслушивают, но приказал помощнику по секретной части полковнику Зайцеву не искать и не убирать микрофоны. Французов не стоит опасаться — пусть слушают сколько желают, против них ничего не замышляем. Что касается чекистов, внимание к нам используем в собственных интересах — подбрасываем дезинформацию, пускаем по ложному пути. — Кутепов выпил глоток сельтерской. — Позвали лишь для того, чтобы доложить о происках Москвы или еще зачем-то?
— Еще зачем-то, — подтвердил Скоблин.
— Выкладывайте.
— Не здесь.
— Считаете, что и тут небезопасно?
— Предосторожность не повредит.
— Похвально, что проявляете бдительность. — Кутепов впился взглядом в собеседника, и Скоблину стало жарко, затем бросило в холод. — Многие, но не я, считают, что вы под каблуком жены, с головой ушли в концертную деятельность. Рад, что это не так, вам дорог РОВС, близко к сердцу принимаете его победы и неудачи, боретесь за чистоту его рядов.
Кутепов сверлил Скоблина острым взглядом, ожидая, что генерал представит неоспоримые факты предательства.
— Чекисты вербуют себе союзников? Кто же клюнул на посулы, продался, как Иуда? Обвинения должны быть подтверждены фактами.
— Вы получите их.
— Документы с вами?
— Никак нет. Завтра воскресенье, в нашем соборе пройдет литургия по генералу Александру Кульберсу.
— Предлагаете встретиться в соборе?
— Там будет слишком многолюдно, лучше вблизи собора.
— Когда?
— В одиннадцать на бульваре Инвалидов.
Для принятия решения Кутепову хватило пары секунд.
— Договорились.
До возвращения дам генералы доели салат, осушили несколько рюмок. Скоблин пожаловался на трудности с организацией концертов, Кутепов посетовал на леность сына. О житейском продолжали говорить и при женах. После одиннадцати Кутеповы засобирались домой. Скоблин предложил заказать такси, но начальник попросил не беспокоиться:
— Русские таксисты любезно обслуживают меня за минимальную плату.
Возле ресторана действительно ждала машина. При виде генералов с женами водитель гостеприимно распахнул дверцу.
— Здравия желаю! Куда прикажете?
— Домой, любезный, домой, — ответила Лидия.
— Весьма признательны за проведенный вечер, — поблагодарил Кутепов, помогая супруге усесться в машину.
Николай Владимирович приложил руку к полям шляпы и, когда машина отъехала, подозвал другое такси, но не сел рядом с Плевицкой, а поспешил к телефонной будке.
«Этот таксофон точно не прослушивается. Если нахожусь под наблюдением агентов внутренней разведки РОВС, решат, что втайне от жены звоню любовнице».
Набрал пятизначный номер. Услышал по-немецки: «Вас слушают, будьте коротки!», четко доложил:
— Он дал согласие! Встречаемся завтра в одиннадцать на пути к русской церкви. Вряд ли прибудет на авто, думаю, будет без охраны. На всякий случай побеспокойтесь, чтобы не было прикрепленной к генералу машины!
— Ясно, — уже по-русски ответили в трубке.
Скоблин успокоенно вздохнул. Снял шляпу, помахал ее перед горевшим лицом.
«Свою миссию выполнил. Завершат другие».
Вернулся к машине, уселся подле жены. По пути к гостинице ни Скоблин, ни Плевицкая не произнесли ни слова. В лифте генерал размышлял: «Интересно, сколько человек прислал Центр? Москва придает большое значение операции и, без сомнения, выбрала опытных для проведения подобных щекотливых дел. Дай-то Бог, чтобы задуманное и спланированное прошло без сбоя».