В первый день гастролей цирка Дёжка сменила черное одеяние на цивильную кофту, юбку, выскользнула за ворота и стремглав бросилась на площадь.
Представление настолько заворожило, что к концу его ноги сами привели Дёжку за кулисы.
Грузный, страдающий одышкой хозяин цирка пил квас, вытирал шею платком. При виде малорослой девчушки мсье Мишель (он же Мойша Шварц) ни о чем не спросил — все было ясно и так.
— Вижу, желаешь служить у меня. Сколько лет исполнилось?
— Шестнадцать, — еле слышно произнесла Дёжка.
— По виду меньше, впрочем, сие не столь важно. Что умеешь?
— Петь.
— У меня надо танцевать на коне, ходить по канату, летать на трапеции. Явилась не по адресу, ступай в летний театр, там дают концерты, поют, играют балалаечники и ложкари.
На следующий вечер Дёжка была возле театра с большой у кассы афишей с белозубой, ослепительной красоты женщиной в расшитом сарафане и кудрявым парнем с балалайкой.
Билет на галерку стоил двугривенный. Дёжка поднялась по крутой лестнице под самую крышу, прижалась к барьеру балкона.
Раздался третий звонок. В люстре погасли лампы. Грянул невидимый оркестр. Пополз вверх занавес.
У Дёжки сдавило дыхание: на сцене в два ряда стояли парни и девушки, все разодетые, как на афише. Из-за кулис вышел плюгавый дядька, встал перед хором, взмахнул руками — и полилась песня. Тотчас девушка забыла про монастырь с его строгим уставом, о неизбежном наказании за уход в город, настолько взяла в плен песня в профессиональной обработке, с аккомпанементом…
Когда концерт подошел к концу и все зрители покинули театр, одна лишь Дёжка продолжала сидеть на галерке — ноги точно приросли к полу.
— Уснула аль некуда идти на ночь глядя? — спросила уборщица.
— Мне б работу получить, на любую согласна, лишь бы петь, — призналась Дёжка.
— С этим ступай прямым ходом к хозяйке хора и музыкантов. Не пугайся, что с виду грозная — душу имеет добрейшую. Коль приглянешься — возьмет, а нет — от ворот поворот.
Александра Владимировна Лилина в свое время была запевалой, солировала, позже стала хормейстером, дослужилась до руководительницы хора, точнее, ансамбля, куда входили певцы, танцоры, трио балалаечников, гусляр, дудочник.
— Говоришь, не чураешься любой работы, не станешь от нее бегать? Хорошо, что к лени не приучена. Спой что-нибудь.
— Без гармошки иль балалайки? — удивилась девушка.
— Пой а капелла, что, понятно, сложнее.
«Не буду волноваться», — приказала себе Дёжка и несмело, затем громче затянула «Ехал на ярмарку ухарь-купец».
— Голос довольно сильный, чистый. По тембру смахивает на цыганский. И внешний вид цыганистый, лишь нос подкачал — сильно курносый, — говорила Лилина, разглядывая девушку. — С такими, как у тебя, данными грешно зарывать талант в землю. Беру. Вначале познаешь азы музыкальной грамоты. Не будешь лениться, покажешь усердие и дорастешь до солистки. Как зовут?
— Дразнят Дёжкой, крещена Надеждой, — прошептала девушка, еще не веря в свалившуюся удачу: вместо затхлой кельи оказаться в наполненном пением мире.
Лилина задумалась.
— Про деревенское прозвище забудь, останешься Надеждой. Жить станешь с хористками. Сумеешь проявить характер, поставить себя — не будут обижать. Утром не опоздай на спевку.
Номер в гостинице был на четверых. Соседки встретили новую жиличку настороженно, как предупредила Лилина.
— Тебе не в хоре петь, а в школе учиться читать, писать. Рано из родного гнезда выпорхнула, как бы крылышки не опалила, что в твои годы частенько случается.
— Чем госпожу Лилину очаровала? Голосом? А ну возьми верхнее ля. Не желаешь иль не ведаешь, что это такое? — Для хозяйки будешь Винниковой Надеждой, а для нас Дёжкой.
Первую ночь под новой крышей Надя почти не сомкнула глаз, причиной тому был не только храп и сопение хористок, а предчувствие прихода новой жизни, где нет места крестьянской работе, монастырским молитвам…
Утром в летнем театре состоялась спевка-репетиция. Надя послушно, усердно и очень успешно выполняла все, что говорила Лилина, и спустя неделю стала полноправной участницей концертов.
Жизнь хора была бродячей — сегодня выступать в губернском центре, завтра в заштатном городишке, который с трудом отыщешь на карте, и так чуть ли не круглый год с бесконечными переездами. Между концертами сборы в дорогу, тряский, пахнущий потом, дымом вагон третьего класса, постоялые дворы, меблирашки, новые репетиции. За восемь месяцев хор с музыкантами проехал всю Малороссию, побывал на Черноморье, по пути не пропустил ни одной ярмарки. Бывало, выступали под открытым небом по соседству с балаганом, где демонстрировали усатую женщину с острова Мадагаскар, паука с человеческой головой. Петь приходилось под звериный рык, шипение иглы на грампластинке, игру шарманки, повизгивание колеса карусели.