Страх овладевает моим телом окончательно, и я просто не могу пошевелиться.
Мешок с меня снимают в каком-то старом и странном подвале. Здесь никого нет и стоит полная тишина. Вижу моих похитительниц: все мои новые одноклассницы.
Одна из них, самая модная, Вика, кажется, зло смотрит на меня:
– Кричи, сколько влезет. Здесь тебя никто не услышит. Здесь обычно проходят занятия по труду, но сегодня их нет ни у кого по расписанию.
– Чудесно! – наигранно радостно говорю я. – А притащили вы меня сюда… зачем?
– Боже, какая же она тупая! Вроде отличница, а жизни не знает! – сплёвывает к моим ногам явная подпевала главной.
Я продолжаю лежать, стараясь не двигаться. И как эта троица рассчитала время, что никто меня в этой дурацкой школе не заметил?! Или всё-таки заметили, но не придали значения? Мол, дети, что с них взять – играют.
– Конечно, тупая, – согласно киваю я. Мне не хочется спорить с теми, кто может причинить мне боль. – Можете рассказать, что я сделала не так?
– Она ещё и издевается! – пищит другая девушка и пинает меня.
Взвизгиваю от боли, потому что её удар приходится аккурат на мою ляжку. Решаю помолчать, а то эти дуры могут избить и до полусмерти.
– Кто вчера гулял с Соловьёвым? – наконец, спрашивает Вика, тряся своими роскошными кудрями.
– Это он гулял со мной, – бурчу я. – Никак не хотел отвязаться. Я ему говорила, что он мне не интересен.
– Конечно! – теперь меня пинает Вика, а она ещё более безжалостна: удар приходится на левый бок, и я уже готова расплакаться от боли. – Кто ему глазки строит, а? Кто к нему подсаживается, а? Кто к нему в друзья добавился? – каждый вопрос она сопровождает пинком.
Это чертовски больно, но спасибо, что ни один удар не приходится мне на грудь. Вика или слишком глупая, либо хочет всего лишь запугать меня.
И ей это прекрасно удаётся!
– Ещё раз к моему Соловьёву полезешь… – подытоживает она, и девицы вновь начинают меня пинать.
Я начинаю плакать, потому что больно. Обидно. Неприятно.
– Это наше предупреждение. В следующий раз будет хуже.
Троица уходит, а я некоторое время лежу на полу, плача. Понимаю, что они не навредили мне, не затронули ничего важного. Даже за волосы не потаскали, и не тронули лицо. В общем, сделали всё так, чтобы осталось меньше следов.
Но унижения я наелась знатно. А ещё мне предстояло в незнакомой школе выбраться из подвала.
И это пугало. А ведь Ленка предупреждала! Она сама пережила нечто подобное на море от незнакомых девчонок. И я слушала её, думала, буду готовой, но нет.
Невозможно подготовиться к эмоциональному насилию.
Эпизод 13: Ненавижу тебя!
Иванова
Кое-как беру себя в руки, блуждаю по подвалу школы и наконец-то нахожу лестницу. Радуюсь, что она не заперта и выбираюсь на первый этаж пристройки школы. Я здесь ещё не была и совершенно не знаю, куда идти. Немного хромаю, но вскоре нахожу туалет, где более-менее привожу себя в порядок.
Нахожу шкафчики и облегченно выдыхаю: никто не тронул мои вещи, несмотря на распахнутую дверцу. Собираюсь и ухожу, хромая. Дома разрешаю себе разреветься, пока отмываю от грязи свои вещи.
Потом и вовсе сдаюсь и иду в душ. Обед не лезет в глотку, поэтому не ем. Закрываюсь в своей комнате и тихо вою.
Всего бы этого не было, если бы моя мама не перевела меня в эту дурацкую школу. Позволяю себе не делать домашку: просто не могу в таком состоянии. Слишком больно. Ненавижу себя, ненавижу свою жизнь, ненавижу решение матери, ненавижу Соловьёва.
Забиваю на всё.
Родители приходят в районе шести вечера.
– Лизонька, что-то случилось? – обеспокоенно интересуется мама.
– Всё в порядке, – отмахиваюсь я.
Не хочу делиться с ней проблемами, потому что это закончится моими упрёками в её сторону.
– Ты все свои вещи застирала… вот я и подумала, – мама пытается докопаться до истины, но я слишком обижена на неё и слишком зла на новый коллектив, чтобы говорить ей правду.
– Я упала, мама. Там лужа замёрзла на асфальте, а я её не заметила и со всей силы шлёпнулась. Всё тело болит, – сочиняю на ходу, попутно жалуясь.
– Дай посмотрю, – она заставляет меня раздеться.
Мне чертовски больно. И боль эта душевная. Мне повезло: синяк отпечатался только один: на боку. Девочки всё-таки не сильно пинали, стараясь в первую очередь запугать, а не навредить. Мама верит мне, что я неудачно приземлилась.
Вечером она приносит чай с пончиками в постель, и я, сдавшись, заедаю боль углеводами.
Только мне это не помогает. Я чувствую, как обида и злость накрывает меня вновь с головы до ног. Я не могу никому пожаловаться. Не рискую написать даже Ленке, а то вдруг она заявится ко мне в школу и скрутит этих куриц? Она с нападением в её сторону справилась куда проще, без закатывания истерик. Просто выставила всех не в лучшем свете, после чего те негодницы получили знатное наказание.