— Кажется. Но погодите. А эта радость от работы? Как это связана с отключенными зонами?
— Тут тоже просто. Ваши зони А и В отключени, но при этом, зона Центр нет. Она находится в полном равновесии, в абсолютном, я би так сказал. Видите ли, любая работа, для человека разумного, это висшее благо. Ведь работа может приносить не только материальние блага, но и чисто эмоциональное удовлетворение. Весь человеческий разум построен на том, чтоби через свой труд получать средства к существованию, а так же к демонстрации своего превосходства над другими. При этом, это превосходство не обязательно должно бить явним.
Вновь щелкнув клавишей на клавиатуре, Гренуа запустил ряд картинок, на которых были изображены люди различных профессий и занятий.
— Любой человек, так или иначе воплощает свое стремление к труду. Вот например, писатели. Кто-то пишет книги ради денег, кто-то ради простого одобрения. А кто-то пишет их для себя. Или садовники. Они могут годами ухаживать за своим садом, не ожидая одобрения от других. Или виращивают новий сорт роз, чтоби получить миллиони и стать известним. Именно поэтому, ваш мозг, после приема лекарств, погружается в эйфорию от работи. На него более не действует негативное воздействие других зон. Ведь лень или презрение к труду, это следствие искажения нашего сознания в следствии эволюции. Можете представить обезьяну, которой будет лень лезть за бананом? Или обезьяну, которая будет брезговать сбором созревших ягод? В природе это немыслимо.
— И что будет в итоге? Ну после этих лекарств? Мне придется употреблять их регулярно?
— Нет, вовсе нет. Курс довольно краткий, всего пара месяцев. Иногда, лечение случается раньше. Зона Центр форматирует остальные зоны под себя, не допуская отклонений. Человек становиться спокойним, сдержанним. Он легко отличает где хорошо, а где плохо. А так же, легко блокирует свои дурние намерения.
Я вспомнил Михася, который после центра реабилитации, жил вполне не утруждая себя работой, а так же был не прочь убить меня ради ботинок. Это не ложилось в лекцию Гренуа, вообще никак. И этот момент следовало выяснить.
— Скажите, профессор. А могут ли быть у таких людей, как я, ложные воспоминания?
— А ви что-то вспомнили? Расскажите.
— Ну просто, я тут думал. Знаете, когда пришел в себя в лесу, на меня напали какие-то люди. Они были странные. Одетые в различные лохмотья. С палками в руках, заточенными, словно это копья. Они пытались меня убить. Я бежал от них, сквозь лес. Потерял рюкзак, какие-то еще вещи, уже не помню даже, что именно. Потом провал и вот я уже в овраге, с поломанной рукой. Теперь я думаю, а не были те дикари, плодом моего воображения?
Гренуа слушал меня с явным интересом на лице. Правда, под конец моего спутанного рассказа, его интерес постепенно пропал. Это меня навело на мысль, что он явно ожидал услышать от меня что-то другое. Но что? Рассказ о моих приключениях в зоне? Или что?
— Ну, тут сложно сказать, молодой человек. В тех местах, откуда вас привезли, действительно есть бродяги, которые сбиваются в банды. Так что, ваше бегство от них было реальным. Просто, ваш мозг находился еще под воздействием наркотиков, поэтому воспоминания получились фрагментарными. А вот ложные воспоминания, они действительно бывают. Обычно, наши пациенты вспоминают какие-то события, которые с ними случались в прошлой жизни. Например, видят себя летчиками на войне или строителями пирамид. Это обычно полная ерунда, но тем не менее, это очень важный симптом. Если у вас появятся такие воспоминания, то обязательно расскажите мне о них. Даже если это будет казаться полной ерундой.
Я молчаливо кивнул, старательно делая вид, что для меня это был рядовой вопрос. На самом же деле, я лихорадочно размышлял на тот счет, что все, что мне тут нес Гренуа, было полным бредом. Или даже не бредом, а просто враньем, не важно. Важнее было то, что Михась не был плодом моего воображения. Я его реально видел и реально с ним дрался. А значит и чертежи были не плодом моего воображения. А значит и Пятая существовала, как и зона, как и тот подвал. И нахожусь я не в центре реабилитации, в этом уже никаких сомнений не было.
— Профессор! Профессор Гренуа!
На столе оживился аппарат громкой связи. Говорил тот санитар или медбрат, который встречал меня на входе. Гренуа тут же протянул руку к аппарату и ответил.
— Слушаю!
— Профессор Гренуа! У нас случай острого обострения! Пациент тут, в приемной, охрана пытается его удерживать, но он никак не приходит в себя.
— Готовьте операционную!
Гренуа подскочил с кресла, поднялся и я. Профессор указал мне одной рукою на дверь, обходя стол.
— Пойдемте, Пятий, со мною. Поможете, с взбесившимся пациентами, всегда нужни дополнительные руки.
Я подошел к двери, открыл ее и увидел, как в приемной, двое крепких охранников пытались удержать пациента. Его била сильная дрожь, из-за рта летела пена, а глаза, налитые кровью, были выпучены и с ненавистью смотрели на окружающих. Охранники пытались вывернуть ему руки, но сил у них на это не хватало. Санитар стоял чуть в стороне, испуганно смотря на происходящее. Я сделал пару шагов в приемную, намереваясь помочь охране, а за моей спиной раздался голос Гренуа.
— Ну что ви стоите? Я же сказал, готовить операционную!
Санитар очнулся, подхватил широкий поднос, накрытый крышкой, который стоял на стеллаже. Но стоило ему сделать пару шагов, как пациент, который до этого просто пытался вырвать руки из захвата, неожиданно подпрыгнул. Сложив в прыжке ноги вместе, так, чтобы его пятки были прижаты друг к другу, он резко опустил ноги вниз. Целился он так, чтобы пятки попали точно в пальцы на ноге одного из охранников.
Все происходящее замедлилось, словно в кино. Я успел опустить взгляд и увидел, что охранник обут не в тяжелые ботинки, в которых тут обычно ходили охранники, а в обычные кроссовки. Поэтому, удар вышел удачным, охранник взвыл от боли и на мгновение выпустил руку пациента. Этого мгновения хватило, чтобы пациент освободившейся рукой, успел сорвать с пояса охранника электрошок. Развернувшись, пациент вжал электрошок второму охраннику прямо в рот.
Теперь и второй охранник, пытаясь оттолкнуть от себя электрошок, отпустил пациента. И тут же получил электрический разряд. Раздался жуткий треск, который дополнял тот стон, который издавал охранник, пока через него проходил разряд. В воздухе разнесся запах паленого мяса и жженного пластика. Треск затих, видимо электрошок был настроен на максимальный разряд и поэтому быстро разрядился. Тем не менее, охраннику вполне хватило, чтобы рухнуть на пол без чувств. Из его рта валил дым, вперемешку с кровью. Я успел заметить, что губ у охранника больше нету.
Замедление закончилось и реальность вновь начала набирать скорость. Охранник в кроссовках, успел отойти от боли в пальцах на ноге и теперь тянулся за другим оружием, которое у него еще оставалось. Его пальцы скользнули по кобуре, в которой хранился пистолет, но в последний момент он почему-то передумал и потянулся за дубинкой. Это и стало его главной ошибкой, поскольку он потерял ту долю секунды, которой воспользовался пациент.
Размахнувшись, он ударил разряженным электрошоком прямо в висок охранника. Прибор разлетелся, но удара хватило, чтобы охранник отлетел назад и врезался в стоявшего санитара. Они оба рухнули на пол, а по всей приемной полетели различные медицинские инструменты. Среде них был и скальпель, который тут же подхватил взбесившийся пациент. Не раздумывая, он тут же бросился к лежавшим на полу охраннику и санитару. Охранник, который еще не пришел в себя, даже не успел понять, как в его шею воткнулась острая сталь и рассекла плоть от уха до уха.
Санитар же, успел все понять, он даже закричал что-то тонким голосом, но поскольку был прижат охранником, не смог даже дернуться, когда скальпель воткнулся уже в его шею. Теперь из двух тел хлестала кровь, покрывая собою всю приемную. Она перемешивалась с кровью другого охранника, рот которого все еще продолжал дымится. Пациент развернулся и двинулся в нашу с Гренуа сторону. Все это происходило так быстро, что я даже не успел ничего предпринять. В отличии от Гренуа, который уже успел убежать обратно в кабинет.