— Дальше, мне нужно будет, чтобы кто-то из этих людей попал сюда с какой-то травмой. Он должен будет доставить мне образец тех таблеток, которые выдают всем. Как вы это сделаете, я не знаю, но только это спасет нас. Через него я передам еще препаратов, которые смогут нейтрализовать воздействие болванчика. Главное, чтобы никто из этих людей не подавал вида, что лекарство больше не действует. Все должны сохранять видимость того, что они все так же послушные биороботы.
— Погоди. Я запутался. Ты говоришь, что болванчика придется отключать дважды?
— Да, все дело в том, что есть остаточное воздействие препаратов. Болванчик будет ослаблен, как после успокоительных, но без погружения в эйфорию. Так же, он не так сильно будет бить по мозгам, когда дадут препарат для его активации.
Сорок Седьмой промолчал, а я закончил зашивать рану. Я отложил иголку в сторону, наложил бинт, после чего вышел в лабораторию. Там меня уже ждала сотня таблеток, которые произвел синтезатор. Я сгреб их в карман и вернулся в операционную. Склонившись над Сорок Седьмым, я распихал часть таблеток по его карманам. Их должно было хватить на пару десятков людей. Одну таблетку я поднес ко рту Сорок Седьмого. Он поморщился, но затем проглотил ее. Я вернулся к монитору и подал сигнал охране.
Они не заставили себя долго ждать. Войдя в комнату, они тут же окружили операционный стол, а их главный подошел к Сорок Седьмому вплотную и склонился над ним, разглядывая перемотанную бинтом руку. Усмехнувшись, он посмотрел уже в лицо Сорок Седьмого. Тот невозмутимо смотрел перед собой, не выражая эмоций.
— Что с ним, доктор? Он в сознании?
— Да, в сознании. Просто под действием анестезии. Дайте ему вашего успокоительного и отведите в общую камеру. С завтрашнего дня на работу.
— В смысле? Он же из этих, суецидников. Его же на карантин положено.
— На карантин положено тех, на кого не действуют лекарства. На него лекарства действуют нормально. Просто ему не дали полную дозу.
— Такого быть не может. Мои парни всегда выдают полные дозы, как назначено.
— Тем не менее, в его крови доза лекарства была ниже нормы. Хорошо, можете отвести его на карантин, тогда мне придется написать рапорт на имя Гренуа.
С лица охранника пропала улыбка. Я его понимал, ведь только что, вся ситуация начала оборачиваться против него и его подчиненных. Я блефовал, но похоже, что мой блеф сработал.
— Ээ, может не нужно рапортов? Мы конечно не виноваты и докажем это, но Гренуа не любит, когда возникают такие ситуации. Я допускаю, что этот ловкач смог как-то спрятать таблетку во рту, а потом выплюнуть ее. Могу гарантировать, что подобного не повториться.
Я пожал плечами, после чего указал на Сорок Седьмого, который по-прежнему пялился в пространство перед собой.
— Гренуа можно не сообщать, но лишь в том случае, если пациент не попадает на карантин.
Тут я не врал, в инструкции и впрямь был такой пункт. Другое дело, что я не мог не сообщить Гренуа, если бы и впрямь проверял кровь Сорок Седьмого и нашел бы там концентрацию лекарств ниже нормы. Но охранник либо не знал об этом, либо забыл. Немного подумав, он взмахнул рукой.
— Ладно. Парни, запихните ему в рот таблетку успокоительного, а потом в общую камеру. В рапорте укажем, что был несчастный случай. В конце концов, это возможно и впрямь наш косяк.
Другие охранники возражать не стали. Видимо тот факт, что им грозит разборка с Гренуа, если они будут возмущаться, перевешивал все возможные нарушения инструкции. Один из охранников достал коробочку с успокоительными, после чего подойдя к Сорок Седьмому, схватил его челюсть рукой и приоткрыл рот. Далее он закинул туда таблетку и убедился, что Сорок Седьмой ее проглотил.
Сорок Седьмой пару раз моргнул, а потом расплылся в широкой улыбке. Охранники тут же расслабились и принялись отвязывать его от стола. Я же делал вид, что увлечен уборкой операционной. Сорок Седьмого подняли на ноги, а потом повели на выход. Уже на самом пороге, наши взгляды пересеклись и я увидел, как Сорок Седьмой, очень быстро подмигнул мне одним глазом.
Я остался один, после чего взглянул на часы. До ужина оставалось совсем немного времени. Мне следовало подготовиться, поэтому я быстро убрал операционную. Выйдя в раздевалку, я скинул с себя одежду, принял душ и надел повседневный халат. Времени оставалось все меньше и меньше. Меня охватил легкий мандраж. Я заглянул в свою голову, проверяя, как там дела у болванчика. Он все так же был скрыт в облаке, которое приняло пугающий багровый цвет.
Вытащив из карманов операционного халата таблетки, я переложил их к себе. Затем вновь проверил болванчика, он все так же не подавал признаков активности. Я вытащил одну таблетку из кармана, собираясь ее проглотить. Мои опасения были в том, что в последний момент, болванчик сможет выкинуть какой-то фокус. Рука у меня задрожала, таблетка чуть не выскочила из пальцев. Я испугался и быстро закинул ее в рот и проглотил.
Пару секунд нечего не происходило, а потом по телу пронеслась волна свежести. Мое сознание стало четким и ясным. Заглянув в свою голову, я не увидел и следа от болванчика. Исчезло все. И облако, и все те уголки в которых он любил отсиживаться, когда я его полностью подавлял. Довольный эффектом, я поспешил в приемную. Успел я как раз вовремя, буквально секунд через десять, как только я вошел, раздался сигнал от входной двери.
Я выглянул и увидел разносчика, в сопровождении охранника. Я старательно принял равнодушный вид и открыл дверь. Процедура выдачи пайка прошла по обычному сценарию. Охранник выдал мне таблетки и замер, внимательно следя, как я буду их глотать. Я закинул из в рот, а потом быстро подтолкнул языком, одну таблетку под самые дальние зубы. Осторожно, так, чтобы этого не заметил охранник, я раскусил ее. Все внутри меня сжалось от мысли, что сейчас таблетка хрустнет и выдаст меня.
Тогда охранник, который будет проверять мой рот, наверняка будет делать это более тщательно. Но таблетка оказалась мягкой и разломилась беззвучно. Я пропихнул осколок подальше под десну и губу, а все остальное проглотил. Потом повернулся к охраннику и открыл рот, показывая, что таблеток не осталось. От таблетки во рту, началось сильное слюноотделение. Охранник был явно из брезгливых, а потому бросив легкий взляд, тут же отвернулся.
Я забрал паек и потянулся к двери, собираясь ее закрыть. Разносчик и охранник отступили в сторону, не обращая на меня внимания. А я же, прикрыл дверь, стараясь не делать этого слишком поспешно. Дверь закрылась, еще звучали затворы, которые запечатывали дверь, а я отбросив паек, засунул палец в рот, чтобы вытащить осколок таблетки. Он был небольшим, всего лишь в треть таблетки. Но этого было достаточно, чтобы провести анализ.
Я заглянул в свою голову. Болванчик вновь появился. На этот раз, он был виден в своем облаке, которое было полупрозрачным. Вид у него был странным, словно он был сделан из пластмассы, которая попала в огонь. Его тело растекалось и он пытался подцепить свои части и вернуть их на место. Я понял, что у меня мало времени. Действие психического препарата ограничено и скоро болванчик обретет полную силу. Да, дозировка уменьшена, но не настолько критически, чтобы свести к минимуму воздействие.
Я бросился в лабораторию. Анализатор уже был включен и настроен на анализ, оставалось лишь только вложить образец для анализа. Я закинул остаток таблетки в приемное окошко и активировал аппарат. Он загудел, а я от нетерпения принялся ходить по кабинету. Все это время, я разрывался между тем, что следил за шкалой готовности анализа и тем, как себя чувствовал болванчик.
И на мою беду, болванчик обретал силы гораздо быстрее, чем я предполагал. Он перестал плавиться, но все никак не мог обрести целостный вид. Его лицо было перекошенным, а глаза, налитые кровью, с ненавистью смотрели в мою сторону. Пискнул анализатор, возвещая меня о готовности. Я бросился к экрану и посмотрел на формулу, после чего присвистнул от удивления. Она была настолько длинной и сложной, что даже не поместилась в одну строчку. Если быть точным, она занимала почти три строчки на экране.