— Да. Впрочем,— добавил Снаут,— может, он так и сделал. Откуда ты знаешь, что я действительно тот старый, славный Мышонок, который прилетел сюда два года назад...
Снаут хихикнул, словно наслаждаясь моей растерянностью, но тут же стал серьезным.
— Нет, нет,— проворчал он,— и так всего слишком много... Вероятно, различий гораздо больше, но я знаю одно: и меня, и тебя можно убить.
— А их нельзя?
— И не пытайся! Не советую! Страшная картина!
— Ничем?
— Не знаю. Во всяком случае, их нельзя ни отравить, ни прирезать, ни задушить...
— А если атомным лучеметом?
— Ты смог бы?
— Не знаю. Если считать, что они не люди...
— В каком-то смысле они люди. Субъективно они люди. Они не отдают себе отчета... в своем... происхождении. Ты, вероятно, заметил?
— Да. Так... как же это... выглядит?
— Они регенерируют в невероятном темпе. В немыслимом темпе, прямо на глазах, поверь мне, и снова начинают вести себя, как... как...
— Как?
— Как их образы, живущие в нашей памяти, на основе которой...
— Да. Это правда,— подтвердил я.
Мазь таяла на моих обожженных щеках и капала на руки. Я не обращал на это внимания.
— А Гибарян... знал? — неожиданно спросил я.
Снаут задумался.
— Знал ли он то же, что и мы?
— Да.
— Я почти уверен.
— С чего ты взял? Он говорил тебе?
— Нет. Но я нашел у него одну книгу...
— «Малый Апокриф»?! — закричал я, вскакивая с места.
— Да. А ты откуда знаешь? — спросил Снаут, неожиданно забеспокоившись, и уставился на меня.
Я покачал головой.
— Не волнуйся. Ты же видишь, что я обожжен и совсем не регенерирую,— успокоил я его.— Знаешь, он оставил мне письмо.
— Правда? Письмо? Что там написано?
— Немного. Это скорее записка, а не письмо. Библиографическая справка к «Соляристическому приложению» и к этому «Апокрифу». Что это такое?
— Старая история. Может, она нам что-нибудь даст. Держи.
Снаут достал из кармана тоненькую книгу в кожаном переплете, потертом на углах, и протянул мне.
— А Сарториус?..— спросил я, пряча книгу.
— Что Сарториус? Каждый ведет себя в такой ситуации, как... умеет. Он старается держаться нормально, для него это значит — официально.
— Ну, знаешь ли!
— Тем не менее. Я однажды попал с ним в переплет, подробности не так уж важны, достаточно сказать, что у нас осталось на восемь человек пятьсот килограммов кислорода. Один за другим мы бросали обычные занятия, в конце концов мы все ходили небритые, только он брился, чистил ботинки. Такой уж он человек. Конечно, что бы Сарториус теперь ни сделал, все будет или притворством, или комедией, или преступлением.
— Преступлением?
— Ну, скажем, не преступлением. Можно придумать какое-нибудь новое слово. Например, «реактивный развод». Нравится?
— Ты весьма остроумен.
— А ты хотел бы, чтобы я плакал? Предложи сам что-нибудь.
— Ах, отстань!
— Ладно, я говорю серьезно. Ты теперь знаешь приблизительно столько же, сколько и я. У тебя есть какой-нибудь план?
— Какой там план! Я не представляю, что буду делать, когда... снова явится... Должна явиться?
— Скорее всего, должна.
— Как же они проникают на Станцию, ведь Станция закрыта герметично. Может, обшивка...
Снаут покачал головой.
— Дело не в обшивке. Не имею понятия. Гость чаще всего появляется, когда просыпаешься, а ведь надо же время от времени спать.
— А если запереться?
— Помогает ненадолго. Есть другие способы... сам знаешь какие.
Снаут встал, я тоже поднялся.
— Послушай-ка, Снаут... Ты хотел бы ликвидировать Станцию, но предпочитаешь, чтобы такое предложение исходило от меня?
Снаут задумался.
— Все гораздо сложнее. Конечно, мы всегда можем убежать, хотя бы на Сателлоид, и оттуда подать сигнал бедствия. Нас сочтут, само собой разумеется, безумцами — какой-нибудь санаторий на Земле, до тех пор пока мы все спокойно не откажемся от своих слов — ведь бывают случаи массового психоза на таких изолированных участках... Это было бы не самое худшее. Сад, тишина, белые комнаты, прогулки с санитарами...
Снаут говорил абсолютно серьезно, держа руки в карманах, уставившись невидящими глазами в угол. Красное солнце уже зашло за горизонт, и пенистые волны Океана переплавились в чернильную пустыню. Небо горело. Над этим двухцветным, невыразимо мрачным пейзажем плыли облака с лиловыми краями.
— Ты хочешь убежать? Хочешь? Или пока нет?
Снаут усмехнулся.
— Непреклонный завоеватель... ты еще не все отведал, иначе бы так не приставал. Дело не в том, чего я хочу, а в том, какая есть возможность.