«Да… Били… Часто… Каждый день…» — Начал он, и запнулся, вспомнив с каким нетерпением и надеждой ждал «Мурманский Берег», как радовался, что попал на этот современный, большой и красивый пароход.
— Продолжайте… — Бесстрастно произнёс следователь.
Иван выдохнул, и наклонил голову, чтобы не видеть глаза собеседника. Было стыдно и противно…
«… Кормили очень плохо… Иногда совсем не давали есть… Заставляли работать по двадцать часов в сутки…», — С трудом выдавливал Ванька каждую фразу.
— Какую работу вы выполняли?
— Меня заставляли работать в трюме… По десять часов… В холоде… Двадцать градусов мороза… А потом приказывали убирать туалеты… Я отказывался, и меня снова били, а потом закрывали в трюме… Чтобы не замерзнуть там, я работал… Укладывал коробки с куриными окороками, и ящики с маслом… Так я согревался… Иногда очень болела голова, и из носа шла кровь… Тогда выпускали… Давали кипяток чтобы согреться… А потом опять в трюм…
— Чем было вызвано такое отношение к вам? Почему это происходило?
— Потому, что я украинец, — Произнёс он приготовленный аргумент, с удивлением отметив, что слышит свой голос со стороны.
Ему казалось, что всё это происходит не с ним. Но задаваемые вопросы вновь и вновь возвращали в реальность, безжалостно разрезая Ванькину жизнь на недавнее прошлое и неопределённое будущее, минуя настоящее…
— Расскажите о взаимоотношениях в экипаже…
— В экипаже почти все , — русские… — Ответил Иван.
— Подробнее, пожалуйста…
«…Нас поселили в отдельную каюту…», — Продолжал он, и снова вспомнив «молдавскую инструкцию» добавил, — «…Самую плохую и холодную каюту на судне…».
— Почему?
— Потому, что мы иностранцы в России. Трое молдаван, и я… Мы жили вчетвером…
— Они тоже, как и вы, страдали от издевательств?
— Да… Над ними тоже издевались, и били…
— Что вы ещё можете добавить?
— Меня никогда не называли по имени… Обидно обзывали «хохол»… Или
«бандеровец»… Всегда задевали моё человеческое достоинство, и снова
били, если я пытался возражать…
— Вы хотите навсегда остаться в Канаде?
Обратного пути не было… Уже не было… От переживаемого унижения и позора он, вдруг, заплакал, и неумело размазывая по грязным щекам слёзы кивнул, —
«Да… Я хочу… Навсегда…».
…Канада традиционно принимает эмигрантов, дружелюбно раскрывая двери молодым, сильным и здоровым людям, способным принести пользу стране и обществу. После распада Советского Союза, «уход» среди моряков был не таким уж редким событием. Обычно «уходили» в одиночку. Реже, — вдвоём.
«Технология ухода», — всегда примерно одинакова. Пользуясь тем, что республики бывшего СССР испытывали крайне тяжёлые времена, перебежчику нужно было всего–то, — напрячь воображение и слегка усыпить совесть, чтобы красочно рассказать о пережитых ужасах и лишениях, творимых на судах под российским флагом…
А если ты относился к категории «национальные меньшинства», — то тебе гарантированно создавался режим наибольшего благоприятствования, чтобы перерезать «узы Отечества». Украинцы, белорусы, молдаване, азербайджанцы… Многие находили здесь вполне лояльный приём, и обретали «новую Родину».
Конечно же, — и русских, — среди новоявленных эмигрантов было в достатке. Поэтому, говорить о «преобладающем национальном составе» тех, кто принял решение «уйти», — нельзя…
Хотя, — безусловно, — национальность играла здесь свою заметную роль…
«Натурализация» иностранца в Канаде затягивается на несколько лет. В течение этого времени нужно пройти не одно собеседование с Эмиграционным Департаментом.
«Суд», — называют эту процедуру претенденты на Канадское гражданство. Примерно один раз в полгода ты предстаёшь перед комиссией, которая определяет ход и динамику «вхождения» в жизнь нового общества. Учитывается всё… Успехи в изучении языка, знание законов, овладение профессиями и новыми специальностями, здоровье, образ жизни, взгляды, пристрастия, слабости, и даже политические интересы.
«Промахнуться» нельзя ни в чём. Любая оплошность отбрасывает претендента от получения заветного «Вида На Жительство».
Социальные гарантии в этот период, — конечно, обеспечивают человеку достойное существование. И всё же, — бесплатно ничего не бывает…
В числе прочих соискателей «кращей доли», Ваньку отправили в северную область округа Онтарио. Здесь, в лагере среди двадцати бывших соотечественников, он должен был прожить неопределенно долгое время, работая на лесозаготовках за соразмерную и приличную, даже по канадским меркам, зарплату.