Парень медленно наклоняет вбок голову, смотрит внимательно, растягивая губы в ленивой усмешке, а потом вдруг резко подаётся вперёд. И происходит это столь неожиданно, что Инён, рассчитывая отпрянуть, лишь падает головой на подушки и тяжело сглатывает, смотря на него широко открытыми глазами.
— Не провоцируй меня, если не готова встретиться с последствиями, — говорит Чонгук, едва хмурясь. — Не пытайся узнать того, что принесёт тебе неприятностей и проблем. Не задавай вопросов, на которые боишься узнать правдивые ответы, — он неожиданно весело хмыкает и подозрительно нежно отводит с её лица прядь выбившихся волос. — Не могу избавиться от ощущения, что это не последний мой тебе совет.
— В твоих советах сквозит неприкрытая угроза, — шепчет Инён, а Чонгук лишь усмехается, поднимаясь с кровати.
— Именно это делает их такими значимыми, разве нет? Отдыхай.
Она выдыхает свободно лишь в тот момент, когда спина парня скрывается за дверью, и тут же переворачивается на бок, привычно прижимая к себе одну из подушек. У неё на языке, щекоча самый его кончик, вертится куча слов, которые так и рвутся быть сказанными, и «псих ненормальный» — самые безобидные из них. Но Инён молчит, поджимая под себя ноги, потому что понимает, что и сама не слишком далеко ушла. Она уверена, что мысли обо всём произошедшем будут мучить её ещё слишком долго, не давая уснуть, однако усталость прожитого дня наваливается на неё слишком быстро и неожиданно, и сознание покидает её уже буквально через пару минут.
Инён снится море, снится ветер и снится Чон Чонгук. Их на самом деле двое — маленький и взрослый. И пока первый из них с диким гоготом ломает песочные дворцы Инён, запертой в теле семилетней малышки, второй сидит перед ней на корточках, ухмыляясь почти безобидно, гладит по голове в бесполезных попытках успокоить истерику, и советует строить воздушные замки, потому что те поломать сложнее. Ей в этом сне почему-то очень тепло, комфортно и совсем нестрашно, а оттого просыпаться не хочется.
Но реальность бьёт по её голове шумом голосов, каких-то споров, а ещё запахом еды. И Инён резко просыпается, едва не подпрыгивая на кровати, и трёт глаза в попытках нащупать на полу тапочки. Градус шума за дверью всё повышается, голоса становятся всё выше, и девушка плюёт на обувь, подскакивая с матраца и добираясь до двери в три больших шага.
Она оказывается у перил ровно в тот момент, когда незнакомый парень с макушкой каштановых волос вдруг хватает Чонгука за ворот чёрной футболки, притягивая ближе к себе.
— Не в курсе, что творится в твоей голове, — говорит он, пока Инён шокированно глядит на разыгрывающуюся перед её глазами сцену в гостиной, — но у меня иногда никакого терпения не хватает терпеть твои периодические выходки!
— Я тебя услышал, хён, — тянет Чонгук, никакого внимания, кажется, не обращая на то, как мотается его голова из стороны в сторону, пока парень его сотрясает. — Больше не повторится.
— Да я даже подсчитать не могу, сколько раз я уже это слышал, — едва не стонет тот. — У меня волосы совершают массовый суицид после каждого такого случая!
Инён только сейчас, уже начав спускаться с лестницы, увлечённо наблюдая за спором, замечает ещё одного слушателя — у него осветлённые едва ли не до белого цвета волосы, бледная кожа, тяжёлый взгляд исподлобья и откинутая в скрытом раздражении на спинку дивана голова.
Но и он замечает её в ответ.
Они замирают оба, никак этого не ожидая, но если он подаётся вперёд, явно удивлённый её появлением, то Инён едва не впечатывается в стену, отпрянув от перил.
— Я понял, понял, — тем временем продолжает Чонгук, — обещаю снабдить тебя кучей париков. Каждый буду дарить по случаю вот таких вот форс-мажоров. Или предпочитаешь лазерную коррекцию?
Инён не видит этого, будучи полностью поглощённая неожиданными переглядками с незнакомцем, но слышит, как душераздирающе стонет оппонент Чонгука, и даже замечает краем глаза, как он опускает его футболку, зарывается в волосы пальцами, разворачивается и с многозначительным «О!» тоже натыкается на неё взглядом. И — будто обязательный кульминационный аккорд — по всей гостиной разносится тяжёлый вздох Чонгука.
========== Chapter 8 ==========
— Инён, — зовёт Чонгук, и она вздрагивает от окончания четырёхсекундной тишины, — возвращайся наверх, — девушка смотрит на него удивлённо, не понимая, что сделала не так, ведь никакого запрета на передвижения по дому не поступало. Но потом парень продолжает, и всё встаёт на свои места: — Переоденься и приведи себя в порядок, а потом спускайся.
Инён только сейчас вспоминает, что настолько торопилась узнать, что же там — за дверями её комнаты — творится, что выбежала прямо так: в одежде для сна, неумытая, со спутанными волосами и — почти наверняка — со следами подушки на лице. Она мельком оглядывает себя, мысленно называет идиоткой и, коротко кивнув парню, разворачивается и едва ли не торпедой мчится вверх по лестнице.
— Ты только глянь, — слышит она за спиной весёлое фырканье, — какого мужика из себя тут строит.
Но Инён с этим совсем не согласна, ведь если Чон Чонгук кого из себя и строит, то ребёнка и парня, полного инфантильности. Она думает ещё, стоя под душем и стирая с лица следы сна, что такой макет поведения кажется ей слишком знакомым, чтобы это не показалось странным. Инён помнит, как, будучи подростком, вечно раздражалась в ответ на характер и на привычки отца. Но тот воспринимал это совершенно спокойно, совсем не злился — лишь смеялся, трепал её по плечу, портил причёску и говорил: «Иногда очень выгодно притвориться идиотом, милая, дождаться нужного момента, дать окружающим увериться в твоём дебилизме, а потом удивить всех».
Инён вздыхает, думая обо всём этом, и совсем не знает, как должна поступить. Она и правда злится на родителя — не уверена, правда, на что больше. На то ли, что он собственного обещания не сдержал, на то ли, что её обманывал, строя из себя среднестатистического владельца ветеринарной клиники. Инён выключает воду и устало прижимается лбом к стене, покрытой белоснежной кафельной плиткой. Она думает, что, наверное, должна позвонить ему, что должна всё рассказать, но противная червоточина где-то внутри всячески отговаривает её от этой затеи, убеждая в том, что его ошеломление её отсутствием будет отличной местью.
Девушка выбирается из ванной, обтирается мягким полотенцем, глядит на собственное отражение в слегка запотевшем зеркале и понимает, что в мыслях у неё — настоящий кавардак. Да вот только как разобраться с ним, она совсем не знает.
Разорванные на коленях джинсы смотрятся презабавно. А особенно нелепо — белая ткань лейкопластыря, что торчит из дырок. Инён, просовывая голову в широкую горловину джемпера, невольно улыбается, думая о том, что выглядит сейчас до крайности нелепо без грамма косметики на лице, с волосами, напоминающими гнездовье вороны, потому что уснула вчера с мокрой головой, и со следами на лице осознания того, что влипла в слишком неприятную историю.
К тому моменту, когда она спускается в гостиную, там нет уже никого, кроме самого Чонгука. Он сидит на диване, расположив локти и голову на его спинке, и глядит в потолок так, будто на нём кроются все ответы на сложнейшие загадки вселенной.
— Они ушли? — спрашивает она, подходя ближе.
Чонгук отрывается от созерцания пустоты и слегка поворачивает голову в её сторону. По губам его расползается улыбка, а Инён кажется вдруг, что даётся она ему непросто.
— Пока да, — отвечает он и глазами указывает на место рядом с собой. — Садись.
Инён мнётся пару секунд, не зная, как следует поступить, но, едва поймав взгляд с проблесками раздражения в нём, плюхается на диван с неожиданной даже для самой себя прытью. Чужая рука слишком быстро оказывается вдруг на её затылке, а лицо Чонгука — прямо перед её собственным. Она едва успевает отстраниться, руками уперевшись в его плечи, прежде чем губы их встречаются. А Инён отчего-то не сомневается, что именно на этот умысел и были направлены действия парня.