У девушки резко начинает неприятно чесаться между обнажёнными лопатками, и она правда жалеет, что выбрала именно это платье. А ещё в ней просыпается настоящее любопытство напополам с недоумением — она была уверена, что Чонгук как раз и был занят тем, что разбирался с этим неизвестным «Сапфиром». Инён вдруг кажется возможным зацепиться за этот шанс, вдруг кажется грешным упустить его, не воспользовавшись Чхве Сыльмином и не узнав всё то, что её так интересует. Но она только вздыхает, уговаривает себя не делать того, о чём потом пожалеет, решает, что обязана узнать всё именно у Чонгука, права не имея обмануть его доверие, и оборачивается обратно.
— Для чего? — хмыкает она почти насмешливо, изо всех сил пытаясь быть похожей на Чонгука — единственного, кто послужил ей примером для такого самоуверенного поведения. — Чтобы вы затем снова похитили меня?
— Прежде я не считал это возможным, — кривится в ответ мужчин, — но теперь, наблюдая то, как безответственно относятся к вашей охране, госпожа…
— Бесчестие, — прерывает его Инён, выплёвывая это слово с куда большей неприязнью, чем любое другое ругательство, но потом удивлённо замирает, не в силах продолжить, потому что Чхве Сыльмин глядит куда-то за её спину, и лицо его при этом слишком непонятное.
— Это точно, — раздаётся позади, и Инён с интересом оборачивается. — У тебя всегда были проблемы с честью, — фыркает невысокая светловолосая девушка — красивая настолько, что дух захватывает даже у Инён. — Бесчестный ты человек, Сыльмин, и это, боюсь, не комплимент.
— Квон Ёнджи, — медленно усмехается мужчина, хотя Инён так и видит, как кривится всё его лицо — будто от зубной боли, — всё такая же грубиянка.
— Ким Ёнджи, — поправляет она, коротко дёргая бровями и скрещивая на груди руки, — пора бы уже запомнить. Или возраст берёт своё, Сыльмин, и память уже не такая, как прежде?
Мужчина снова весь кривится — на этот раз не таясь, и Инён не может сдержать короткого смешка, тут же ловя на себе неприязненный взгляд, который, однако, не трогает совсем. У девушки, стоящей рядом, аура будто совсем такая, как у Чонгука, и она заинтересованно косится на неё, замечая, что та, в отличие от большинства женщин, одета в приталенный брючный костюм, и выглядит в нём просто потрясающе. У неё под пиджаком — лишь короткий топ, штаны с высокой посадкой, но с сильно укороченной длиной, доходящей едва до щиколотки, а ещё туфли на высоком тонком каблуке — и даже на нём она хоть немного, но уступает в росте самой Инён.
— Идём, — вдруг зовёт она, никакого внимания не обращая на застывшего Чхве Сыльмина, и улыбается так открыто и мило, что Инён не сдерживает короткой улыбки в ответ, — я верну тебя Чонгуку.
Девушка удивляется на короткий миг, потом ещё мгновение сомневается, отчего-то боясь вот так просто доверять абсолютно незнакомому лицу, а потом всё же делает шаг вперёд, направляясь вслед за девушкой и оставляя за спиной Чхве Сыльмина.
— Не против, что я обращаюсь к тебе не формально? — кидает она, и Инён отрицательно качает головой. — Мы в любом случае перейдём на «ты», так зачем тратить время на неуместный официоз?
— Не против, — улыбается она. — Так ты… Ким Ёнджи?
Ей на самом деле очень хочется спросить, откуда она знает Чонгука, а ещё — в каких они отношениях, но вот смелости не хватает. И от этого немного неловко, потому что — она уверена — у шагающей рядом девушки с этим проблем бы не возникло.
— Да, — кивает та. — А ты — Со Инён, я в курсе, — добродушно хмыкает Ёнджи. — Чонгук так старательно описывал тебя, что ошибиться было невозможно.
— Правда? — удивляется Инён, не замечая прежде за парнем красноречия.
— Ага, — снова хмыкает Ёнджи, — что-то вроде: «дурацкое платье с вырезом до пола и склонность притягивать к себе проблемы».
— Это у меня-то?! — возмущается Инён, одновременно чувствуя вспыхнувший на щеках жар.
— Ему по статусу положено, — смеётся девушка, а потом вмиг становится серьёзной, едва они ступают на лестницу, ведущую на второй этаж. — Что ещё Сыльмин успел тебе наговорить? Слышала, что он ляпнул что-то о «Сапфире».
Инён согласно кивает, понимая, что девушка, кажется, для Чонгука не просто знакомая, вроде госпожи О Мисон. В душе, как нельзя некстати, появляется червячок ревности, и она всячески старается его заглушить.
— Сказал, что удивлён, что Чонгук не отбивает у него «Сапфир», — поясняет она, в тот же момент замечая, как кривится красивое лицо Ёнджи.
— Вот мудак, — цедит она сквозь зубы, чем удивляет Инён. — С чего бы Чонгуку его отбивать? Он должен его вернуть.
— А в чём разница? — непонимающе хмурится девушка, а потом ловит на себе удивлённый взгляд Ёнджи.
— Как это — в чём? Отбивают то, что по праву принадлежит другим, а возвращают только своё.
— Другими словами, «Сапфир» принадлежит Чонгуку? — уточняет Инён и, получив в ответ кивок, путается ещё больше. — Но Чхве Сыльмин сказал, что это Чонгук должен ему вернуть «Сапфир».
— Потому что он мудак, — пожимает плечами Ёнджи, будто это всё объясняет. — «Сапфир» всегда принадлежал семье Чон, Сыльмин лишь был управляющим очень долгое время и слушался во всём отца Чонгука. Потом, правда, когда он умер, этот подонок полностью подмял под себя «Сапфир», воспользовавшись случаем и тем, что Чонгук тогда был не в состоянии что-то изменить. Но спустя несколько лет он вернулся к законному владельцу, а Сыльмин был вынужден кусать локти. А теперь вот…
Инён поджимает губы, чувствуя себя виноватой, однако одновременно с этим ощущает и какое-то воодушевление тем, что, наконец, узнала об этом хоть что-то, удовлетворила любопытство хоть немного. Она всё ещё, правда, не имеет понятия о том, что этот мистический «Сапфир» собой представляет, и кусает губы, думая, как бы это можно было узнать у Ким Ёнджи, которая и без того рассказала ей довольно много.
— Боже, — вдруг прыскает она, вырывая Инён из мыслей, — ты думаешь так громко, что мне даже неловко, — Ёнджи улыбается, останавливаясь в пустом коридоре у одной из красивых разных дверей, и неловко становится уже Инён, — я рассказала тебе это, потому что попросил Чонгук. Думаю, остальное он расскажет сам, если посчитает нужным.
— Ты работаешь на него? — вдруг понимает девушка, но та только снова отрицательно качает головой.
— Чонгук — друг моего мужа, — щурит она в улыбке глаза, надавливая на ручку двери, — и мой друг тоже.
Ёнджи пропускает её вперёд, но Инён едва ли не запинается на самом пороге, в один момент вдруг оказываясь под прицелом нескольких пар глаз. Она теряется на, кажется, очень долгие мгновения, а потом запоздало кивает головой в приветствии, ощущая себя не в своей тарелке.
А потом вдруг замечает среди собравшихся Чон Хосока, что сидит на краю стола, в очередной раз широко и приветливо ей улыбаясь. Замечает парня с обесцвеченными волосами, которого видела единожды в доме Чонгука — того самого, что заметил её самый первый, пока Хосок терзал в ладонях футболку Чонгука, взяв того за грудки. Теперь, в чёрных классических брюках и винного цвета рубашке, он больше не походил на хулигана с улицы в рваных джинсах. Инён замечает ещё Ким Сокджина, представленного ей заочно госпожой О Мисон, а ещё его жену, которая отчего-то стоит в нескольких шагах от него, покоясь в объятиях незнакомого парня — у него до странного добрые глаза, располагающая улыбка и премилые щёки, удивительным образом совсем его не портящие.
Её голой спины вдруг касается чужая ладонь, и прежде, чем Инён оборачивается, она уже знает, кому та принадлежит. Потому и не может сдержать улыбки и облегчённого вздоха, когда встречается глазами с привычно хитрым взглядом Чонгука.
— Соскучилась? — тихо спрашивает он — так, чтобы услышала только она одна.