Пока все садились за стол, Серёга успел рассказать, что жена Лариона работает в химлаборатории, поэтому у них в такие дни проблем со спиртом не бывает, - он кивнул головой на графинчики. - Это что, спирт? - удивился Андрей.
- Да ты не бойся, - успокоил Серёга: Он разбавленный. Зато лучше, чем водка. Голова не болит с него.
За столом было весело и непринуждённо, чувствовалось, что в компании все давно знают друг друга и рассаживаются по своим симпатиям. Татьяна сидела возле Лариона, Галина устроилась рядом с Кульченковым. Толя Исмагилов и Довгань развлекали Наташу и Марию Андреевну. Мажуга был явно рад соседу по застолью в лице Андрея.
- А Надежда с нами не гуляет. Ей некогда. Она мать - одиночка, - успел он рассказать, пока разливал по рюмкам из графина. Андрей терпеть не мог водку, но нарушать компанию и её законы не хотелось. Он готов был терпеть муки организма ради спокойствия души. После второй рюмки казалось, что все вокруг занимаются своими разговорами, никому при этом не мешая. Мажуга придвинулся к Андрею и зашептал в ухо:
- Ты, Андрюха, даёшь! И как ты с ним работаешь?!
- С кем? - не понял Андрей. Мажуга мотнул головой:
- Да с Абрамом этим! Как ты с ним работаешь?! Я его как чумы боюсь!
Андрей пожал плечами: Нормально работаю.
Тут Мажуга не выдержал:
- А я ведь на твоём месте работаю, - он повертел головой из стороны в сторону:
- Так получилось. Я тут в зоне сидел. За хулиганку. Да у меня дядька, брат матери. ... Он ого-го какой деловой! - Серёга почти шептал:
- Он поговорил с кем надо, дал кому надо. Меня досрочно освободили. Даже на работу он меня устроил. Да-а-а. Не знаю, как у него получилось. Но на моём месте должен был ты работать. Андрей похлопал его по плечу:
- Это твоё место, а я на своём месте, всё нормально.
Андрею вдруг стало тоскливо от мысли, что ему пришлось бы вместо Мажуги бегать по складам, и каждый день его был бы занят только бумажками и железками вместо всех тех вопросов, которые ему сейчас приходилось решать каждый день.
-- Правда? - недоверчиво спросил Мажуга, поглядывая сбоку:
- А я думал, что ты разозлишься на меня. Всё равно бы тебе разболтали.
Но Андрей был благодушен:
- Нет, правда, всё отлично, я даже рад, что так получилось.
Мажуга радостно схватил графин и разлил остатки по рюмкам, протягивая одну Андрею:
- Ну и ладно, а то я боялся сказать тебе.
Андрей смотрел на него и не мог взять в толк, каким образом хозяин этих голубых глаз с детской наивностью мог оказаться за решёткой. Его внешность никак не вязалась со всем тем, что он рассказал о себе. Было непонятно, что же кроется за этими голубыми глазами и что от них можно ждать. После того банкета Андрею казалось, что Серёга проникся к нему симпатией, которую всячески старался выражать.
7
Вскоре произошло событие, заставившее Андрея взглянуть на Абрама совсем по-другому. Однажды, в конце года, в конторку стремительно ворвался Ларион:
- Где Абрам? Я весь цех обошёл. Его нигде нет! Андрей сидел за своим столом:
- Он с Лукашовым пошёл на приёмку судна. Траулер пришёл в ремонт. Надо ремонтную ведомость согласовать.
Ларион неожиданно заорал:
- Знаю я этих рыбаков! И Лукашова знаю! И Абрама! И знаю, чем всё это кончится! Нажрутся они там у рыбаков! Лукашов сам бывший рыбак, любит их в ремонт принимать!
Андрей слушал и не понимал. Ларион сел за стол:
- Что непонятно? У рыбаков денег нет на ремонт. Вот они и угощают ремонтников, чтобы впихнуть в ремонт помимо ведомости. Что сидишь?! - Ларион вскочил:
- Давай, дуй за Абрамом, тащи его сюда! Ему присвоили орден Знак Почёта! Во Владивостоке будут вручать, в крайкоме партии! Живо сюда его! Директор завода требует!
Андрей сорвался с места, и ноги сами понесли его после таких слов на пирс. При этом он испытывал чувство гордости от того, что является участником события, связанного с вручением ордена, чего ему до сих пор не приходилось испытать, впрочем, как и многим другим людям. Это чувство окрыляло его и гнало вперёд, но длилось это недолго. Он лишь успел выйти из цеха и не успел дойти до причала, как ему навстречу попали те, кого он искал. Увиденная картина заставила Андрея забыть про высокие чувства. Ему навстречу, подпирая друг друга плечом, ковыляли Виталя Лукашов и Абрамов, словно два сиамских близнеца, в отличие от которых отделение друг от друга могло им грозить всего лишь падением на землю, а не гибелью. Наверное, эта мысль их очень радовала, потому что оба они громко болтали на ходу и улыбались. У каждого из них со стороны свободной от близнеца руки подмышкой торчали большие бумажные свёртки. Был предобеденный час, и вокруг почти никого не было, кто мог бы увидеть эту картину, больше подходившую для кабака, чем для заводского пирса. Андрей стоял и не находил слов. Что он должен был сказать двум взрослым людям, которые и сами знают, что так делать нельзя? Слов у него не было. Он стоял и ждал, когда они подойдут.
Увидев Андрея, они ещё больше заулыбались, а Андрей сердился на себя, зная, что не умеет скрывать свои чувства, всегда выдаваемые его лицом, поэтому он старался не смотреть им в глаза. Оба наперебой начали рассказывать, что приёмка судна прошла успешно. Виталя Лукашов вдруг протянул Андрею свой свёрток:
- Слушай, Андрюха, парни нас камбалой угостили. Они с путины пришли. Ты такой камбалы в жизни не пробовал. Это океанская желтобрюшка. И в магазине её не найдёшь. Она заграницу продаётся. Я сам на траулере ловил такую. Знаю! Возьми, Андрюха! - совал он свёрток. Но тут вмешался Абрам, почуяв неладное своим бригадирским чутьём:
- Андрей! Ты что? Нас искал? - бубнил он, качаясь из стороны в сторону: Так мы же на траулере. ... Да. ... С Виталей мы. Ты не думай, - махнул он рукой, чуть не потеряв равновесие: