В середине и в конце 70-х годов мне приходилось не раз писать о положении в СССР и о полемике среди диссидентов. В 1980 году на Западе была издана моя книга "О советских диссидентах" (Диалоги с П. Остелино), она появилась в свет на итальянском, английском, французском и японском языках. В этой книге я воздавал должное А. Д. Сахарову, но не скрывал и своих с ним разногласий. Я встречался с Сахаровым только случайно, дело ограничивалось лишь вежливыми поклонами. В 1980-1986 годах А. Д. Сахаров находился в ссылке в г. Горьком. Его положение, его письма, его голодовки были в эти годы предметом разговоров и споров в сильно поредевших кружках московских диссидентов. Я узнавал о делах и положении Сахарова главным образом от писателя Георгия Владимова, который поддерживал дружеские связи с Е. Г. Боннэр.
Я снова увидел А. Д. Сахарова только в конце мая 1989 года на Первом Съезде Народных депутатов СССР, а также на первых заседаниях Межрегиональной депутатской группы (МДГ), на
65
которые меня приглашал Гавриил Попов. Политические и идеологические процессы в Советском Союзе еще с весны 1989 года начали выходить из-под какого-либо контроля и развивались почти стихийно. Это вызывало тревогу, и предложения и призывы А. Д. Сахарова - передать всю власть в стране из рук КПСС в руки Советов - казались мне чрезмерно радикальными. Ни Съезд Народных депутатов, ни Верховный Совет СССР не были приспособлены к отправлению высшей власти в стране; даже как органы законодательной власти они еще были крайне несовершенны. Дискуссии, которые происходили летом и осенью 1989 года на официальных заседаниях Съезда и Верховного Совета, были очень острыми. Не менее острыми были и дискуссии на собраниях МДГ. А. Д. Сахаров фактически возглавил в эти месяцы оппозицию Политбюро ЦК КПСС и М. С. Горбачеву, и нагрузка, которую А. Д. принял на себя, оказалась слишком большой. Сахаров очень заботился о диссидентах из своего окружения и о своей второй семье, но о нем самом мало кто заботился. А. Д. Сахаров умер поздно вечером 14 декабря 1989 года от инфаркта после одного из самых утомительных заседаний МДГ. Безусловным лидером как парламентской, так и непарламентской оппозиции стал после смерти Сахарова Борис Николаевич Ельцин.
Литература и примечания
1 Сахаров А. Д. Воспоминания. Т. 1. М., 1996. С. 330.
2 Он между нами жил. Воспоминания о Сахарове. М., 1996. С. 41.
3 Сахаров А. Д. Воспоминания. Т. 1. М., 1996. С. 330.
4 Сахаров Андрей. О стране и мире. Нью-Йорк, 1976. С. IX.
5 Сахаров Андрей. Воспоминания. Т. 1, М., 1996. С. 376.
6 Сахаров А. Воспоминания. Т. 1. С. 882.
7 Горелик Геннадий. Андрей Сахаров. Наука и свобода. М., 2000. С. 407.
8 Сахаров А. Воспоминания. Т. 1. С. 421-422.
9 Сахаров Андрей. О стране и мире. Нью-Йорк, 1976. С. XV-XVI.
10 Сахаров Андрей. Воспоминания. М., 1996. Т. 1. С. 422.
66
Долгий путь домой. Солженицын и перестройка
Солженицын на Западе
Узнав о принудительной высылке Солженицына за границу, я писал в Заявлении для прессы: "Солженицын покинул свою страну не навсегда. Не исключено, что он вернется на родную землю через несколько лет, и мы сможем устроить ему почетную и дружескую встречу. Но при любых поворотах судьбы Солженицын вернется в нашу страну в своих книгах, и он по праву займет место в рядах ее самых великих сыновей"1.
Еще в январе 1974 года я смог получить от хорошо знакомых мне корреспондентов некоторых западных газет несколько экземпляров книги Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ" и написал большую рецензию на нее, которая была опубликована газетами "Вашингтон пост" и "Нью-Йорк таймс" в начале февраля и широко разошлась в Самиздате. С книгой Солженицына я познакомил лишь немногих писателей, в том числе Владимира Лакшина, Юрия Трифонова и Владимира Дудинцева. В течение 1974-1975 годов таким же путем я получил несколько экземпляров книги Солженицына "Бодался теленок с дубом", сборник "Из под глыб", сборник "Жить не по лжи", "Письмо вождям Советского Союза", а также книгу Д. "Стремя "Тихого Дона" с предисловием Солженицына, тексты некоторых интервью, публичных выступлений и лекций Александра Исаевича перед разными аудиториями. В 1976 году в Москву пришла новая книга Солженицына "Ленин в Цюрихе". Однако читать и обсуждать эти книги в СССР могли лишь немногие писатели, а также немногие из московских диссидентов. Далеко не все из них соглашались с заявлениями или оценками Солженицына, но в полемику с Солженицыным могли вступить лишь А. Д. Сахаров, В. А. Твардовская, В. Я. Лакшин, отец А. Мень - и то через западную прессу. Для всех других соотечественников писатель оказался за "железным занавесом". Все его ранее изданные в СССР книги и рассказы были изъяты из библиотек, читателям не выдавались и номера журнала "Новый мир", в которых были напечатаны "Один день
67
Ивана Денисовича", "Матренин двор", "Захар-Калита". Распространение "Архипелага" могло закончиться немалым лагерным сроком, и поэтому "Тамиздат", т. е. книги на русском языке, изданные на Западе, не мог стать в 1974-1984 гг. столь же массовым явлением, каким был "Самиздат" в 1963-1973 гг. Тем не менее, в среде известных мне писателей и ученых интерес к судьбе и творчеству Солженицына был очень большим.
Оказавшись на Западе, Солженицын принял вначале решение жить в нейтральной Швейцарии, в стране, где жили и работали многие поколения российских эмигрантов. Здесь жили когда-то А. Герцен и Г. Плеханов, М. Бакунин и В. Ленин. Солженицын получил право на жительство в кантоне Цюрих, но как "иностранец, не имеющий право на гражданство". Но писатель и не претендовал на гражданство какой-либо другой страны, заявляя, что он по-прежнему считает себя гражданином России и обязательно вернется на Родину.
В Швейцарии Солженицын жил немногим более двух лет. Для политических изгнанников эта страна оказалась в 70-е годы XX века гораздо менее удобной, чем в 70-е годы XIX века. Было много причин, по которым жизнь и работа в Швейцарии оказались для такого человека как Солженицын, не столь удобной, как это ему хотелось. Слишком велика была здесь назойливость журналистов и фотокорреспондентов, которые преследовали писателя по пятам. У Солженицына не было столь необходимой ему изоляции. В Советском Союзе он работал главным образом в небольших деревеньках недалеко от Рязани ("Матренин двор"), в доме Корнея Чуковского в Переделкино, в небольшом домике близ дачи М. Ростроповича в подмосковной Жуковке, в садовом домике на своих 6 сотках близ г. Обнинска Калужской области. В Москву Солженицын приезжал по неотложным делам, для встреч и для сбора материалов. Дополнительную "заботу" об изоляции Солженицына принимало на себя и КГБ. Но в Швейцарии необходимая Солженицыну изоляция была трудно достижима. К тому же для такого общественно активного человека как Солженицын, возникали и другие трудности, которых он не ожидал. Дело в том, что еще в 1948 году правительство Швейцарии приняло постановление об ограничении политической деятельности всех иностранцев, которые не получили швейцарского гражданства. Даже проведение пресс-конференции, в которой звучала критика Советского Союза и коммунизма как политической системы, требовало предварительного раз
68
решения в полиции, где был учрежден специальный отдел для контроля за деятельностью иностранцев. Солженицын получил на этот счет строгое внушение от шефа полиции Цюрихского кантона уже после первых своих политических выступлений. Попытка писателя напомнить швейцарской полиции о деятельности Ленина в том же Цюрихе в 1914-1916 гг. была оставлена без внимания.
Приглашения о встречах и выступлениях, о политическом убежище, о месте для постоянного проживания поступали к Солженицыну из разных стран, и он внимательно изучал эти предложения. Уже в 1974 году писатель побывал в Швеции на Нобелевских торжествах 1974 года, где получил присужденную ему в 1970 году Нобелевскую премию и дал большую пресс-конференцию. Весной 1975 года Солженицын побывал в Париже, а летом того же года совершил большую поездку в США. В 1976 году Солженицын побывал в Англии, Франции и Испании, а в конце этого года он принял решение о покупке дома и большого земельного участка в США в штате Вермонт, природа которого напоминала ему Россию.