Я проследил, как он пересек площадь и сел в «Пежо-404» с шофером. Проследил, как он отъехал. Заметил номер машины, хотя не имел представления, что мне с ним делать. Потом допил кофе. Когда подошел официант, заплатил за себя, помимо банкнот Романья оставил приличные чаевые, остальное положил в карман. Никаких напрасных трат. Никаких желаний.
Часть VII
32. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПАРИЖ: ХУАНИТО
На следующий день утром я вернулся поездом в Париж, вполне удовлетворенный тем, как идут дела. Я не особенно продвинулся вперед в поисках Алекса и не вызволил для Фрэнки деньги за виндсерферы. Но, по крайней мере, появилась перспектива, что дела сдвинулись с мертвой точки и даже могут принести некоторые денежные поступления.
Когда я брал такси от вокзала Монпарнас к Форуму де Алль, обещанные Романья пять тысяч долларов плясали у меня перед глазами.
Стоял один из тех дней, которые время от времени бывают в Париже. Голубое небо потрясающей прозрачности. Мастером-Дизайнером здесь и там с безупречным вкусом разбросаны несерьезные белые облака. Под элегантными мостами Мирабо, де Гренель, де Бир-Хаким, д'Йена течет искрящейся серебристой змеей Сена, разделенная этими мостами на сегменты.
День был великолепный. Толпы переполняли улицы. На Форуме и на широкой террасе перед Бебором соперничали две музыкальные группы, стараясь завоевать внимание публики. Одна в национальных костюмах Бретани исполняла фольклорные танцы. Другая, южноамериканская, состояла из двух ведущих гитар, бас-гитары и сопрано-гитары.
Я балдею от хорошей хуапанги, поэтому подошел, чтобы послушать их музыку, и узнал Хуанито, парагвайца, лидера группы из «Эль Манго Энкантадо». На нем была белая рубашка с оборочками и с широкими, надутыми воздухом рукавами.
– Об, встречай меня после выступления. – Засунув маракасы под ремень, он вспыхнул широкой улыбкой. – У меня есть для тебя новости об Алексе.
– А, у тебя новости. Я буду в «Ле Пер Транкиль», выпью чего-нибудь.
Удивительно, как легко подцепить информацию, если знаешь, где ошиваться. По-моему, без преувеличения можно сказать, что я самый искусный в западном полушарии охотник за информацией. Конечно, это талант такой же, как и другие, и его главная составляющая – терпение.
– Привет, ты здесь, парень, – двадцать минут спустя сказал мне Хуанито, оставив своих приятелей обходить со шляпой слушателей. – Как поживаешь, а?
Вдобавок к рубашке с рюшами на Хуанито были обтягивающие, как собственная кожа, штаны тореадора, спортивные туфли «найк» и белая с синим косынка в горошек, небрежно завязанная вокруг шеи, как у Джона Фойта в «Полночном ковбое». На этот раз он одарил меня мальчишеской улыбкой вместо обычной мрачной ухмылки апаша.[24]
– Послушай, Об, ты все еще хочешь увидеть Алекса?
Радостная улыбка и сияющие глаза Хуанито сказали, что это будет мне чего-то стоить. Наверно, дорого. Никто так не любит вас, как парень, который собирается ополовинить ваш кошелек.
Я помедлил.
– Понимаешь, – начал я, – нельзя сказать, что я ищу его. Я имею в виду, что рад бы повидаться с ним, раз уж я в Париже. Но, если не повидаюсь, тоже не велика беда. Понимаешь, что я имею в виду?
Лицо Хуанито увяло. Я наблюдал, как счетная машинка в его мозгу сбросила тридцать процентов с цены, которую он собирался запросить за свою, возможно фальшивую, информацию.
– Брось, Об, – воспрянул он, снова натянув улыбку. – Я знаю, что ты должен найти Алекса, а это ведь чего-то стоит, правда?
Я признал, что, вероятно, несколько франков, пожалуй, мог бы заплатить. Потому что ничего особенно волнующего от Хуанито не жду, так, пустяки.
– А сколько будет стоить, если я, допустим, отведу тебя прямо к нему?
– Можешь отвести? – спросил я.
– Ну, не прямо сейчас, но скоро. Однако сначала ты должен сказать мне, сколько это будет, по-твоему, стоить.
– Хуанито, если ты можешь отвести меня прямо к Алексу без крохоборства и мелочной торговли, – я наградил его тяжелым взглядом, – то получишь двести американских долларов, и я сделаю тебе любезность.
– Какую любезность?
– Я не скажу жандармам, что у тебя нет разрешения на работу во Франции.
– Как ты об этом узнал? – Его будто стукнули алебардой.
– Я не выдаю своих источников. – И своих счастливых догадок тоже.
– Пусть будет пятьсот, о'кей? У меня есть люди, чтобы позаботиться о справке для жандармов.