В общем-то, Дориан никуда не собирался бежать в ближайшее время. По крайней мере, он был преисполнен крепкой как башни Скайхолда уверенностью, пока не увидел у дверей своих покоев Оливию Тревелиан. Женщина опиралась плечом на стену, скрестив руки на груди, и сверлила его взглядом. С одной стороны, Дориану отчаянно захотелось развернуться и уйти, а с другой – подойти поближе, так близко, как она позволит. Побери тень Быка с его вопросами, накликал ведь.
– Вот ты где! Тут! – Лив обличающе ткнула в него пальцем, язык её слегка заплетался.
– И правда, где ещё мне быть? – воскликнул тевинтерец. – Не “там” же!
Оливия прищурилась и, опираясь ладонью на стену, всё же отделилась от неё и встала прямо.
– Я жду тебя тут уже давно. Нельзя так бездарно тратить время своего командира, – она хотела было сделать пару шагов, но вдруг задумалась над целесообразностью сего действия, складочка между бровями выдавала столь важный мыслительный процесс. Павусу хотелось беззлобно расхохотаться: ему всегда казалось, что нельзя быть одновременно настолько пьяной и настолько милой.
– И чего же вы хотели, миледи Тревелиан? – он подошёл к ней вплотную, до него доносился аромат её жасминовых духов, перемешавшийся с запахом вина.
– Ты знаешь, – с вызовом сказала она, вскинув голову и заглядывая ему в глаза. Она всё же попыталась сделать шаг, но споткнулась и чуть не полетела вниз. Дориан подхватил её за локоть и помог устоять на ногах.
– Да неужто? Должен заметить, что твой вид может слегка опорочить светлый лик главы Инквизиции, – одной рукой придерживая Лив, другой он достал ключи от комнаты. Он толкнул дверь и помог зайти Оливии, затем лягнул дверь, закрывшуюся с мягким хлопком. Спальня была наполнена полумраком, свет источал лишь трещавший в камине огонь.
– Где ты умудрилась так напиться?
– Я же тебя не критикую, когда ты почти каждый вечер надираешься в таверне, – фыркнула Оливия. Она вновь не устояла на ногах, и на этот раз Дориан усадил её в кресло, а сам сел напротив на маленький диван.
– Ну что, теперь ты понимаешь, почему я это делаю? Мир так гораздо веселее, чище и светлее.
– Нет, сейчас он тёмен и мрачен, потому что мы в твоей спальне, где не горит ни одна свеча, – глубокомысленно ответила Лив. Она пододвинула кресло вплотную к дивану, ножки заскрипели о пол, и женщина чуть не завалилась набок как черепаха.
– Сейчас я тоже, кстати, немного пьян, но не так, как ты. Никогда бы не подумал, что мальчишники могут оказаться куда приличнее девичников. Будь я мужчиной, предпочитающим женщин, то знал бы куда бежать, когда приспичит.
Об пол грохнули сапоги миледи Инквизитора, которые она стянула.
– Предпочитающим женщин, да? А ты так уверен, что не предпочитаешь? Точно-точно?
Оливия вытянула ногу и легонько коснулась пальцами ног его паха, заставив Дориана инстинктивно дёрнуть бёдрами.
– Ты слишком пьяна, Оливия. – Он схватил её за щиколотку. Сознание, пусть и расслабленное алкоголем, требовало одного, но тело совершенно другого, его словно раздирало надвое, это пугало. Тревелиан высвободила ногу из его ладоней, чтобы встать с кресла, расставив руки, как канатоходец. С точно такой же осторожностью, словно боясь сорваться в пропасть, женщина сделала пару шагов и плюхнулась рядом с Павусом.
– Любопытство – вот твоя черта. Неужели тебе ну совсем не интересно, нисколечко?
– Интересно, как далеко может зайти пьяная дама в своих домогательствах? О, сгораю от нетерпения узнать.
Оливия обиженно надула губы, как пятилетняя девочка, у которой пытаются отобрать сладость. Она провела рукой по плечу альтуса, скользнула выше, кончиками пальцев прошлась по шее, вызвав мурашки.
– Лучше не надо. – Он взял её ладонь в свою, и сам того не желая, мягко, нежно сжал пальцы.
– Я пьяна, да. Ты тоже сказал, что пьян. – Она многозначительно на него посмотрела, наклонилась, вплотную приблизившись. Лив потянулась к его губам, но в последнее мгновение замерла.
– Если это окончательно испортит всё между нами, нашу дружбу, я уйду. Я сейчас не контролирую себя, ты знаешь. Просто выстави меня за дверь. – Её голос дрогнул. Если бы не эти слова, он бы действительно выставил её за дверь. Всё-таки выставил. Словно почувствовав, как тает его сопротивление, Лив поцеловала его с той решимостью, с которой человек, должно быть, прыгает с обрыва. Поцеловала жадно, вызывая дрожь по всему телу, и это ни в какое сравнение не шло ни с их внезапными лобзаниями в Халамширале, ни под веткой слёз Митал в Первый День года.
Та часть сознания, что хотела бы выставить гостью за дверь, издала последний писк и позорно капитулировала. В конце концов, своё желание, тлевшее пока всего лишь тихим огнём, вместе с ней не прогонит. Лучше решить всё сейчас, пока они оба пьяны и могут наутро сделать вид, что ничего не было.
Тревелиан добивалась того, от чего он бежал долгие годы, она лепила из него то, чем он не являлся – как он всегда думал. Если какой-то краешек его души желал всё прекратить, другая часть его отвечала на её ласки, стремилась нежно провести ладонями по её талии, рёбрам, легко сжать грудь. Ощущения новые, совсем не так, как с другими женщинами, когда ещё юношей им скорее двигало любопытство – и ничего более. Была ли в этом виновата та крепкая связь между ними, которая крепко опутывала все эти месяцы, или же то было какое-то колдовство, Дориан не знал.
Может ли он позволить ей зайти так далеко, как не позволял раньше? А хочет ли?
Оливия потянула его за собой, заставив встать, и Павус сам толкнул женщину по направлению к кровати. Они не спешили, привыкая друг другу, прикасаясь к телам нежно, почти осторожно. Оливия его не торопила, не стремилась скорее скинуть с себя платье, не стремилась и скорее освободить от одежды самого Дориана, словно ещё давала ему время образумиться. Но вместе с тем он наслаждался каждым прикосновением, тем, как учащается её дыхание, как она выдыхает, когда он целовал её шею.
То, что в дверь стучат, Дориан понял не сразу. Но звук повторился.
– Открой. Вдруг это Корифей со своим войском нагрянули, а мы и не знаем, – прошептала Оливия, глупо хихикнув. Дориан посмотрел в её глаза, очертания лица и улыбка лишь смутно угадывалась в темноте. Он кивнул и, проведя рукой по её волосам, поднялся с кровати.
Он приоткрыл дверь на расстояние ладони, свет факелов в коридоре резанул глаза, альтус прищурился. На него смотрел Солас, тоже прищурившийся, но скорее подозрительно.
– Сдаётся мне, я не вовремя, – невозмутимо констатировал эльф.
– Тень тебя побери, я сам не знаю, вовремя ты или нет! – зашипел Дориан. – Стой, я помню про книгу, разумеется. Ты без неё, естественно, никак не заснёшь этой ночью.
– Вообще-то… – начал было он, но Дориан скрылся в комнате, испытывая скорее досаду, чем облегчение, и быстро схватил книгу со стола. Дверь в спальню отворилась слишком широко, Солас смог различить в темноте на кровати силуэт, несомненно женский. На его лице за пару мгновений отразилось неподдельное изумление, но Павус сунул ему книгу в руки.
– Хочется надеяться, что ты, как порядочный эльф, промолчишь обо всём, что только что увидел! – заговорщицки в полголоса сказал Павус.
– Приятно, что ты считаешь меня порядочным эльфом, и твоя тайна в полной сохранности.
Дориан захлопнул дверь и прислонился к деревянному покрытию спиной, теперь уже сам ощущая себя человеком, прыгающим с обрыва, да ещё и получающим от этого удовольствие.
– Оливия… – он сам не знал, что хотел сказать, в голове роились тысяча слов, как они об этом пожалеют, и вообще-то он не способен испытывать любовь к женщине, и самое жуткое: сейчас ему всё это нравится, но тишину спальни разрушил храп.
– Ты заснула, что ли, пьяная ты негодница! – Дориан опустился на край кровати и засмеялся. Оливия положила согнутую руку под голову, на губах её играла счастливая улыбка.