Направился я к Олисе, как и ожидалось, никто из сестер не вызвался меня сопровождать. Подлетая к дому Сэммилей, я взглянул вниз, выискивая место для посадки, и едва с метлы не свалился – настолько нелепым было увиденное мной зрелище.
Том и Олиса дурачились. Была, конечно, малая вероятность, что увиденное мной – это зловещий магический ритуал, во время которого участники должны ходить по лужайке и пинать заступефаенным фламинго что-то серое. В темной магии я не специалист и не знаю, что там за ритуалы, но зато в дурачествах разбираюсь. Мой взор обратился к чистому спокойному небу. Где же снег, где град или дождь из трески – Том Риддл тратит время на глупости, а небеса ни чем не хотят ознаменовать это потрясающее событие.
Мое приземление сладкая парочка ОлиТом встретила улыбками: Олиса – радостной, а Риддл кислой, как уксус.
- Привет, ребята. Чем занимаетесь? – Спросил я, сгорая от любопытства.
- Играем в крокет, – ответила Олиса. – Это магловская игра.
- Эти маглы психи. Нормальные люди не будут ловить фламинго и пинать ими ежей, – когда я подошел к Тому и Олисе, то увидел, что серое нечто – это именно еж. Ведьма, как раз, собиралась по нему ударить, но еж не стал покорно ждать своей участи и попытался удрать.
- Маглы пинают мячи крокетными молотками. Мы их превратили в фламинго, а мячи в ежей, – объяснил Риддл, пока Олиса ловила своего ежа. Я не стал спрашивать, зачем. У дурачеств не бывает логичных объяснений.
-Мы решили попробовать сыграть, как в книжке про Алису, - Олиса поймала свой живой мяч и теперь осторожно держала беглеца в руках. – Том, ты нарочно подсунул мне такого шустрого ежа, он постоянно пытается улизнуть.
- Я тут ни при чем, – Риддл состроил невинную рожицу, и, глядя не него, любой поручился бы головой, что перед ним человек неспособный на хитрость. Но Олиса не купилась и потребовала поменять ежа. Том, тихо чертыхаясь, достал из корзины нового, хватать ежей голыми руками удовольствие не из приятных. А потом он протянул добычу Олисе, девушка улыбнулась, сказала несколько слов, и наш влюбленный сразу оттаял. Эта романтическая идиллия завораживала, также как наблюдение за коброй, плавно танцующей под дудку факира.
- А мне можно сыграть? – Хоть я и чувствовал себя третьим лишним, но возвращаться в Ковен Холл так рано не хотел.
- У тебя нет пары, – сказал Риддл. Я посмотрел на Олису и состроил умоляющую рожицу. Надежный прием и в этот раз не подвел: посмотри на девушку взглядом потерявшегося щенка, и ее поддержка тебе обеспечена.
- Наверно, это не так важно, мы все равно играем не по правилам, – хотя она не прыгала от радости, но и не отказала мне, так что Тому пришлось смириться. – Давай я объясню, что нужно делать….
От меня требовалось загнать ежа в воротца, похожие на подкову, воткнутую в землю. Задача вроде бы простая, только вот на практике не выполнимая. Фламинго не шевелился, но держать его было жутко неудобно. Я и перехватывал его, переворачивал, прикидывая чем лучше ударить: клювом или затылком, но все без толку. Пока я возился с фламинго, еж норовил уползти, причем не к воротцам, а в сторону леса. Приходилось хватать его и ставить на место. Еж, конечно, не кактус с длинными иголками, но и не мягкий пушистый хомячок. Я старался брать его снизу, но пару раз все-таки укололся до крови. И, все равно, игра вышла веселой. Мы смеялись, ехидничали, комментируя удары друг друга, спорили, обменивались глупыми советами. В результате из нас троих повезло лишь Олисе: ее еж, пробежал прямо через воротца и шустро скрылся в траве, и мы, пораженные такой удачей, не стали останавливать зверька. Лично я играл ради процесса, а не ради победы, но вот Том воспринимал происходящее всерьез, ему и в нелепой игре нужно было оказаться победителем. Я не выдержал и съязвил по этому поводу, но, наверно, слегка переборщил, потому что Риддл ответил довольно резко:
- Зато у тебя, Расти, нет ни амбиций, ни целей в жизни.
- Не беда твоих амбиций хватит на целое министерство. Представь, – я обратился к стоящей рядом Олисе и произнес заговорческим полушепотом, будто делясь страшной тайной. - Томми хочет править миром и магловским, и магическим.
Мои слова разозлили его, он с такой силой врезал по ежу, что тот пролетел над воротцами и шлепнулся в траву.
- Ты, кажется, считаешь это невозможным, – Том раздраженно бросил своего фламинго на землю.
- Нет, я просто считаю это глупым. Почему вас, маглорожденных, так и тянет объединить два мира. Тебя мучает тоска по родине?
Может, не стоило набрасываться на парня, ведь он ничего мне не сделал. Сегодня. Но поймите, в моей жизни началась полоса темная, как египетские ночи, а еще со школы я привык во всех гадостях и неприятностях винить Риддла.
- А что мучает тебя? Страх потерять свой жалкий тесный мирок?
- Тебе этого не понять. Знаешь ли, есть вещи, которые впитываешь с молоком матери, их не вычитаешь в пыльных книжках.
- И какие же? Объясни!
Наша перепалка переросла в серьезный спор. Олиса вздохнула, но вмешиваться не стала, она все равно не смогла бы нас образумить. Обычно я не ввязываюсь в споры. Говорят, в них рождается истина – но, по мне, это пустое сотрясение воздуха. Люди доказывают что-то, швыряются цитатами, а в горячке и тяжелыми предметами из тех, что оказались под рукой, в конце концов, все равно каждый остается при своем мнении. Но слова Риддла, а особенно его презрительный тон и насмешливая ухмылка, задели меня за живое. Ненавижу тех, кто считает, что может решать за других людей. Ненавижу фанатиков. И поэтому, сталкиваясь с чужой железнобетонной убежденностью в правоте каких-нибудь принципов, я готов голову разбить, но доказать человеку, что тот не может навязывать свое мнение другим. Пусть каждый верит, во что хочет, но не мешает не верить другим – вот мой принцип. Вот почему я тогда погорячился, и разговор у нас вышел напряженный, на грани дуэли.
- Ты хочешь понять, почему я против того, чтобы мой мир смешивали с магловским? А потому что это все равно, как если бы мой сын женился бы на грязнокровке. Я не буду прыгать от радости из-за того, что древняя кровь Поттеров смешается с магловской грязью. А ты собираешься утопить в грязи весь мой мир. И неважно, что колдуны будут править маглами, все равно их образ жизни и наш перемешаются. А что могут дать нам маглы – свои войны, болезни, религии или политику. Лучше бы колдуны вообще не знали бы о существовании другого мира. – Всю эту речь я выпалил на одном дыхании.
- Сидели бы в своем болоте и радовались, что ничего не происходит. Иначе, пришлось бы бороться за свое место под солнцем, доказывать, что у тебя за душой есть что-то помимо чистой крови и древнего имени.
По сравнению со мной, Риддл был хладнокровен, как змея, но я его почти не слушал. Ведь в споре главное высказаться самому, именно это я и сделал, позабыв, что для слизеринцев откровенность не лучшая политика.
- Я люблю свой мир, таким, какой он есть. Разве это теперь преступление? Для меня родные, друзья, наследие моей семьи важнее, чем какие-то идеалы и идеологии. А кто-то ставит эти самые идеологии выше всего на свете. Но вот только почему он это делает? Потому что верит или потому что кроме жалких бездушных абстракций у него ничего нет. Ни семьи, ни друзей, ни прошлого.
Я всегда знаю, куда нужно бить, чтобы ударить больнее. От моих слов маска равнодушия на лице Риддла раскололась на куски. И мы увидели настоящего Тома, чистая неприкрытая злоба преобразила его лицо. Глаза загорелись, черты будто заострились, а губы скривились в полубезумной ухмылке. Он потянулся за палочкой, я тоже достал свою, и, не вмешайся Олиса, случилась бы дуэль. Она перехватила его руку и спокойно, как ни в чем не бывало, произнесла: