руку сестре и, покинув комнату, тихо затворила за собой
дверь.
—
Ты выглядишь значительно лучше, Кэтрин, —
улыбнулся Донован, — Этот румянец на твоих щеках
— след возбуждения?
—
Чем же я могу быть возбуждена, милорд? Я
обязана тебе жизнью и ценю этот подарок!
—
И у сестры твоей цветущий вид. Наверное, вам
нашлось о чем с ней поговорить?
—
С каких пор тебя начали волновать женские
разговоры? У тебя на плечах столько важных дел,
столько своих собственных хлопот!
Кэтрин повернулась к окну.
—
Донован! — вдруг сказала она, не поворачивая
головы.
—
Да?
Он сел в освободившееся кресло и откинулся в нем,
разглядывая жену. Луна только что взошла из-за
горизонта, и в ее свете он мог видеть очерк фигуры и
блеск волос жены. Он сидел тихо, ощущая внутри себя
желание заниматься с ней любовью до тех пор, пока не
сотрется всякая память об Эндрю Крейтоне... Но еще
больше он желал ее не желать.
—
Я бы хотела попросить тебя об услуге, —
сказала она.
—
Вот это сюрприз. Не ждал, что ты когда-нибудь
попросишь меня о чем-то.
Кэтрин повернулась к Мак-Адаму, лицо у нее
казалось непроницаемым.
—
Я хочу вместе с сестрой вернуться домой.
Донован ждал чего угодно, только не этого.
367
—
Ты хочешь сказать, что собираешься покинуть
замок?
—
Речь идет о какой-нибудь паре дней. До чего же
мне надоело всякий раз умолять тебя, нарываясь на
холодность и унижения!
— Не надо ни о чем умолять. Просто тебе, кажется,
нужно лишний раз напомнить, что ты моя жена, и я не
тот муж, который готов отпустить тебя куда-либо... или
к кому-либо.
—
К кому-либо?.. — Глаза ее расширились, и щеки
раскраснелись от гнева. — Ты хочешь сказать, что я...
что у меня...
—
...Может быть любовник? Я ничего не хочу
сказать. Я просто тебя предупреждаю.
—
Себя самого предупреждай. Как там твоя
красотка Дженни? Еще не забеременела? Когда же она
тебе родит? Мне не пора еще готовить ей для крестин
подарок?
Как ошпаренный вскочив с кресла, Донован в три
шага оказался возле жены. Схватив Кэтрин за плечи, он
повернул ее к себе, так что их лица оказались на
расстоянии дыхания друг от друга.
—
Я предупреждал тебя, что ты однажды
заставишь меня обращаться с тобой так, как ты того
заслуживаешь!
Увидев зловещий огонь в его глазах и ощутив
исходящую от него недобрую силу, Кэтрин пожалела о
сказанном.
—
Отпусти меня, — взмолилась она полушепотом,
глядя в глаза мужу, и увидела, как ярость сменяется
другим, более осмысленным, но и более зловещим
чувством. Она все же попыталась продолжить: — Ты
368
ведь уже взял от меня все. Имущество Мак-Леодов твое.
Что тебе еще надо?
—
Что мне нужно? — крикнул он. — Прекратить
отрицать очевидное. Взглянуть в глаза правде.
Скажи хоть слово любви, хотелось ей закричать,
скажи слово, что я для тебя значу больше, чем просто
возможность позабавиться в постели. Скажи, что тебе
хочется, чтобы жена, а не шлюха, согревала твои ночи!
Скажи, что я не сундук и не тряпка, которую продают и
покупают!.. Но этого он никогда ей не скажет...
—
Сам гляди правде в глаза. Ты же меня купил!
Так и не рассчитывай на что-то сверх счета!
Кэтрин с трудом удерживала слезы.
Какой-то момент их взгляды вели безмолвную
схватку, затем, с подчеркнутой любезностью, Донован
заявил:
—
Если на то ваша воля, мадам... я получу по
счету.
Руки его уже схватили Кэтрин, и рот припечатал ее
губы, не давая дышать. Донован обхватил жену за
талию, голова ее откинулась, и она ощутила его горячее,
мускулистое тело рядом, в тоске подумав, почему так
всегда должно быть. Унизительно всякий раз быть
принуждаемой к этому и получать как пощечину
очередное доказательство собственной слабости, когда
первое же его прикосновение пробуждает в ней
чувственный жар...
Донован тяжело дышал, слушая, как сердце бьется в
груди, словно зверь, запутавшийся в чаще. Он
вспомнил, как Кэтрин стонала в такие моменты:
упоенно и бессвязно, — Кэтрин, женщина, способная
сломать любого! Но тут же в его сознании вновь
369
пробудилась мысль об Эндрю, и он потерял над собой
контроль.
Он вновь прижал ее так, что она едва успела