398
чувство, владевшее ею, означало капитуляцию — а это
для нее было труднее всего на свете.
Эндрю стоял, не шевелясь и не решаясь что-либо
сказать, ибо боялся, что неосторожное слово или
действие убедит Энн в том, что он действительно
предатель, причастный к ее похищению. Облизнув
пересохшие губы, он решился наконец прервать
затянувшееся молчание.
—
Энн, — прошептал он хрипло и запнулся, не
находя слов для продолжения.
Но Энн не надо было ничего объяснять, а тем более
оправдываться перед ней, — слишком велики были ее
вера и любовь к Эндрю. Не говоря ни слова, она упала в
объятия любимого. Горло у него перехватило. Стиснув
девушку руками, он раскачивал ее, как ребенка,
испытывая невероятное облегчение.
—
Ах, Энн... любовь моя! Я думал, что никогда
уже не смогу тебя обнять!
Подняв ее подбородок, он целовал любимую в губы
еще и еще, он целовал ее лоб, щеки, глаза и вновь
припадал ко рту, словно черпая из нее жизнь и силу.
Энн в блаженном забытьи прижималась к нему, и слезы
счастья от возможности вновь быть рядом с любимым
текли по ее щекам.
Спрятав ее лицо на груди, Эндрю шептал:
—
Ты поняла, поверила, что я не мог тебя предать?
Что все сказанное мною раньше — правда?
—
Да, Эндрю, я это знаю, потому что знаю твою
душу и твое сердце. Я знаю и то, что люблю тебя сейчас
так же, как любила раньше.
399
—
Я найду способ вывести вас отсюда, клянусь.
Ни один волосок не упадет с ваших голов. Просто
нужно время, чтобы что-то придумать, поэтому
приготовься, что мне придется вновь оставить тебя. Но
помни, что я всегда рядом.
— О, Эндрю, так ты не побудешь со мной хотя бы
немного?
—
У меня есть минут сорок. Я сумел убедить
стражника, что нагрянул к тебе с самыми грязными
намерениями, и этим его купил. Прости мне эту
мерзость, но иначе мы бы не увиделись.
—
Ты сказал ему, что ты...
—
Да, — закончил он, — что я выиграл ночь с
тобой на спор.
Эндрю вновь поцеловал ее, нежно, наслаждаясь
нежным прикосновением ее губ.
—
Энн, милая, я люблю тебя и никому на свете не
позволю посягнуть на твою жизнь и честь. До сих пор
ты мне верила, поверь и еще немного, пока мне
придется играть свою игру. Вечером Мак-Адам получил
записку, в которой говорилось, что он должен
немедленно выехать в Хермитидж, — один, без всякого
оружия. Я должен попытаться остановить его.
—
Что ты собрался делать?
—
Пока не знаю.
—
Эндрю... они тебя убьют, если узнают.
—
Да, но они не узнают. Прежде чем они начнут о
чем-то догадываться, я успею все переиначить.
—
Но ты один, а их так много! — В голосе Энн
зазвенела тревога. — Как ты один сумеешь спасти
троих?
—
Если я встречу Донована, нас будет уже двое.
400
—
Но, Эндрю, он же тебя примет за главного и
злейшего врага.
—
Нет, не думаю. Если его убедить, что речь идет
о вашем спасении, он станет гораздо понятливее. Что бы
между нами ни стояло, с этим можно свести счеты
позже. Сперва — ты и Кэтрин, остальное потом.
—
Хорошо, Я сделаю все, что бы ты ни сказал.
—
Времени мало. Я не могу пойти к Кэтрин. Нам
остается надеяться на ее мужество и бесстрашие. А
сейчас каждая минута на весь золота, но я рассчитываю
возместить эту потерю позже.
Эндрю вновь крепко обнял любимую, ее раскрытые
губы встретили жар его поцелуя обещанием, от
которого в иное время он потерял бы разум... Но ничего,
скоро она опять будет его...
Спустя час резкий стук в дверь изнутри разбудил
стражника. Перед уходом Эндрю велел Энн лечь в
постель, с тем чтобы его ложь представилась более
убедительной. Обман удался: стражник заглянул в
камеру и ухмыльнулся: смятая кровать и безмолвно
отвернувшаяся к стене женщина не оставляли сомнения
в том, что здесь происходило.
Эндрю быстро вышел и закрыл за собой дверь.
—
Запри и стереги как следует, — пригрозил он.
— Я здесь не в последний раз и не потерплю, чтобы кто-
то другой пользовался ею. Заруби на носу: никто кроме
меня не должен заходить внутрь.
—
Да, сэр, — с нескрываемым разочарованием
сказал стражник: он рассчитывал на правах соучастника
тоже поиметь удовольствие от благородной леди или уж