комнатах, как мышь в мышеловке. Он будет держать ее
здесь до тех пор, пока девушка не осознает, что выйти
на волю сможет только с его позволения. Ему сейчас за
63
тридцать, и до сих пор в жизни он практически никогда
не проигрывал. И менее всего он допускал, что
поражение ему способна нанести женщина.
Эндрю вернулся домой потрясенный. Вне всякого
сомнения, и Донован, и король знают о назревающем
мятеже, и попытка Кэтрин в последнюю минуту
остановить его будет воспринята ими как соучастие в
заговоре.
Кэтрин предостерегла Эндрю, чтобы после поездки он
запутал следы и, потянув время, поднялся к ней по
черному ходу. Слишком многие завидовали Мак-
Леодам и боялись Якова, а потому частная жизнь сестер
должна
была
оставаться
вне
поля
зрения
любопытствующих.
Для
Эндрю,
выполняющего
собственную миссию, осторожность была важна
вдвойне.
Он взобрался по узкой винтовой лестнице и нашел на
верхней площадке дверь. Распахнув ее, он оказался
лицом к лицу с молоденькой хорошенькой служанкой,
переносившей стопку белья. Памятуя, что никто не
знает о жизни хозяев лучше слуг, он улыбнулся и в
ответ тоже получил улыбку, в которой сквозило
неприкрытое приглашение: девушка давно положила
глаз на сурового, волнующе красивого домоправителя.
— Что вы тут делаете? — кокетливо улыбнулась
она.
— Разумеется, ищу тебя, — ни секунды не
задумываясь, ответил Эндрю и плотно прикрыл за собой
дверь. Кто знает, какой кладезь сведений о хозяйках она
могла из себя представлять? Положив руки ей на плечи,
Эндрю привлек девушку к себе.
64
— Вы действительно уверены, что хотите этого? —
со смехом спросила она.
— А то как же? Тебе достаточно поглядеться в
зеркало хозяйки, чтобы понять, отчего всякого мужчину
так и тянет к тебе.
— Всякого, да не вас.
— То есть?
— Не знаю. Вы кажетесь другим, чем все остальные.
Наверное, дело в том, что вы...
Она пожала плечами, не в силах подобрать нужные
слова для описания разницы между Эндрю и
остальными слугами.
Он прижал ее к себе и увидел, как глаза у нее
разгорелись от удовольствия и нерешительности.
Девушку влекло к этому мужчине с момента его
появления в доме, и она была не прочь испытать, на что
он способен при более близком общении, поэтому
приготовилась к небольшому, чисто символическому
сопротивлению. Эндрю уже собирался поцеловать
служанку, когда дверь напротив распахнулась и в
комнату зашла Энн Мак-Леод. Если Эндрю кого-то не
желал увидеть в этот момент, то именно Энн —
единственную девушку, которая сумела затронуть в нем
потаенный уголок души, наглухо закрытый для всех
остальных.
Взгляд ее фиалковых глаз замер на представшей перед
ней сцене; на щеках Энн вспыхнул румянец, а пальцы
сжались в кулачки. Кто знает, может быть, Энн
испытывала к Эндрю нечто гораздо больше того, что
могла
позволить
себе
выразить
в
словах?
Предположение это взволновало Эндрю. Он выпустил
65
служанку из своих объятий, и та поспешно удалилась,
затем, улыбнувшись, поклонился.
— Леди Энн? — сказал он негромко и с
удовольствием увидел, как взгляд ее устремился на него,
а щеки заалели еще сильнее.
5
Мгновение молчания, когда они с Энн неотрывно
смотрели в глаза друг другу, затягивалось, шли секунда
за секундой. Энн была в ярко-синем платье, цвет
которого подчеркивал особую глубину ее синих глаз,
Эндрю не знал, что сейчас ей приходится собирать по
крупицам все свое мужество. В первый же вечер, когда
он, раненый и еле стоящий на ногах, вместе с ее братом
появился в доме, она почувствовала, что теряет покой, и,
оказывая ему помощь, Энн молила, чтобы никто не
заметил, как дрожат ее руки.
В Эндрю было что-то, что оставалось для девушки
загадкой. Он сразу произвел на нее странное действие, и
если его энергия и плещущая через край мужественная
сила сначала пугали ее, то потом начали возбуждать.
Эндрю ничего не позволял себе, но само его
присутствие вызывало румянец на щеках Энн. Он был
чуток, великодушен и сдержан, но Энн этого казалось
недостаточно, и она едва ли смогла бы объяснить, что ей
еще от него надо.