Все вместе заняло восемнадцать минут десять секунд. Хотя и стоило недешево.
Итак, красавец Матвей в новом костюме с подобранной в тон к нему исинком-стилистом рубашкой заявился в прокат авиеток.
Увы, прокат, в отличие от экспресс-ателье и экспресс-салона-красоты, не был роботизирован.
И началось…
— На какой срок вы хотите взять авиетку? — дохнув в лицо Матвею ацетоном, спросил полноватый господин за пятьдесят. Лысина, пивное брюшко, астма.
— На сутки.
— А какую?
— А какие есть?
— К сожалению, в данный момент система зависла. Я не могу вам показать наш модельный ряд… Хотя на этом большом экране мои няшки выглядят весьма эффектно. Хвала Космосу, у меня есть буклет!
— Буклет? — Матвей испугался. Слово «буклет» в его сознании ассоциировалось с такими понятиями, как «патефон», «дирижабль», «арифмометр». — Бумажный буклет?
— Ну да! Правда, он позапрошлого года…
— Ничего, давайте.
Господин Пивное Брюшко кивнул и пошаркал в подсобку, из которой доносился запах растворимого кофе и пригоревшей сдобы. Вскоре он принес настоящий бумажный буклет и торжественно сдул с него пыль. Матвей принялся судорожно листать глянцевую книжицу, то и дело поглядывая на свои мультичасы.
— Вы что, собственно, ищете? — спросил господин Пивное Брюшко. — Вам подороже, подешевле, пошустрее?
— Мне подороже. Пошустрее. Пооригинальнее. И вообще… Ну чтобы про авиетку можно было сказать «плюс-топ-директ»!
— На свидание собираетесь? — господин Пивное Брюшко, бравируя своей проницательностью, подмигнул Матвею.
— Примерно…
— Тогда посмотрите раздел четыре.
Матвей пролистал каталог. Нашел раздел четыре. И ткнул пальцем в самую дорогую авиетку модели «Брахмапутра». Сто рублей в час.
— Правильный выбор! Индийское — значит отличное!
— Я беру. До завтрашнего утра, — Матвей вскочил, источая нетерпение.
— Увы, этой модели сейчас нет. Ее можно взять только на Марсе. В отделении на Северо-Западной площади! Там вообще много пафосных… Там есть даже «Персефона Люкс»!
— Все это замечательно, — сказал Матвей, чувствуя, как внутри него закипает раздражение, — но мы же не на Марсе! И у меня очень мало времени!
— Тогда возьмите «Сызрань». Самоновейшая модель. Прямехонько с берегов реки Волга!
— Где она?
— Вот, поглядите!
Господин Пивное Брюшко вразвалочку отправился в свою пахучую подсобку и вернулся с очередным буклетом в руках. Из потрепанного журнальчика на Матвея глядела тупомордая махина снежно-белого цвета.
— Годится! — не глядя даже на цену — двести рублей в час, — заявил Матвей, все больше нервничая.
— Ядре-оные позитро-оны! — вдруг пропел господин Пивное Брюшко, хлопая себя по лбу маленькой потной ладонью. — Ее же утром господин генерал-лейтенант забрал! А я и забыл. Собственно, это не в мою смену было. А у напарника моего, у Чебурашки…
— И что теперь? — кулаки Матвея самопроизвольно налились мортальной тяжестью.
— Теперь вам придется выбрать что-то другое. Например, вот это… Хотя нет, «Эмпузы» тоже сейчас нет… Она в покраске… Клиент один по пьянке ей брюхо о шпиль Генштаба оцарапал…
Лишь спустя тридцать пять минут багровый от накипевшего раздражения Матвей вышел из пункта проката и направился к стоянке авиеток, поигрывая ключами от люков.
Но и это было еще не все.
Стоило Гумилеву сделать десяток шагов в сторону стоянки, как двери проката распахнулись и на пороге объявился господин Пивное Брюшко.
— Эй! Эй, офицер! Я забыл сказать, что машина не заправлена!
— Не заправлена?
— Нет! Но я сейчас распоряжусь! А вы пока… можете выпить кофе в баре «Ренессанс»!
У Матвея было два варианта: вернуться и больно ударить господина Пивное Брюшко в это самое брюшко. Многие его коллеги из «Беллоны» так и сделали бы. Или безропотно отправиться в бар «Ренессанс», чтобы, так сказать, «не нагнетать»…
Матвей был так рад нежданному звонку Анны, что выбрал вариант два. Их знакомство еще не успело начаться, а Матвей уже был уверен: Анна влияет на него самым положительным образом!
В баре «Ренессанс» было малолюдно — разве что за столиком возле окна пировала компания во главе с лейтенантом Мокакиным. Недоброжелатели звали его Мартышкиным (по цепочке Мокакин-Макакин-Мартышкин). Что отчасти объяснялось его общительностью, подвижностью и волосатостью (волосы торчали из ушей, из носа и росли даже на третьих фалангах пальцев!), делавшими его похожим на одомашненного орангутанга.