- У меня еще не было времени разобраться в своих впечатлениях, осторожно ответил Маркхэм. - Мне надо было ввести свое имя в Индекс и найти жилье.
- Вы действуете быстро. Где же вы живете?
- Найтсбридж, Рутланд-Хаус.
- Я знаю это место. Дряхлый старый музей. Поэтому вы его и выбрали?
- Совершенно верно, - улыбнулся он. - Я теперь музейный экспонат.
Вивиан допила чай со льдом.
- Но ненадолго, - сказала она с видом пророка. - Я об этом позабочусь... Случилось так, Джон, что мы почти соседи. Я живу на Парк-Лэйн. - Она посмотрела на крошечные часы-кольцо. - Мне пора лететь. Я должна быть в Олимпийском Клубе... Знаете что, приходите, навестите меня сегодня вечером. В двадцать два тридцать и без андроида. Вы расскажете мне о вашей старомодной семье и о губительном двадцатом веке.
Она нажала кнопку, и стенки цилиндра, окружающего их, скользнули в пол.
- Но я... - Маркхэм не успел договорить.
- Никаких «но», дорогой враг. Я дочь президента, - весело напомнила она. - Одна ошибка - и вы отправляетесь в условно живое состояние.
- В самом деле?
- Идиот. Я изничтожу вашу допотопную серьезность сегодня же вечером. Пока, Джон. Да смотрите же не увлекайтесь женщинами!
Пока он пытался сформулировать дипломатический отказ, она ушла. Вивиан вызвала у него странное напряжение. Его несколько поразили язык и манеры «роковой женщины», которые, вероятно, не менялись тысячелетиями, но Маркхэм вынужден был признать, что столь боевое поведение ей к лицу, хотя и вызывало в нем чувство неловкости. Он посидел в ресторане еще несколько минут, размышляя и пытаясь проанализировать свои эмоции, но, поскольку попытки были не очень успешными, он их бросил.
Тут он вспомнил, что Марион-А все еще ждет его в геликаре, вышел из ресторана и сел в машину, чувствуя, что ему по-прежнему хочется как-то отомстить ей за равнодушное отношение к платиновому браслету, хотя и. понимал, что ей незнакомы ни чувство благодарности, ни унижения.
Они добрались до Найтсбриджа в молчании. Маркхэм едва успел открыть дверь квартиры, как зазвонил видеотелефон.
- Как эта штука работает? - раздраженно бросил он.
Марион-А нажала на тонкую планку сбоку от экрана и отошла за пределы видимости.
Экран осветился, и на нем появилась женская голова и плечи. У женщины были темные волосы, мелкие подвижные черты лица. Выглядела она лет на девятнадцать.
- Привет, дорогой, - развязно произнесла она. - Добро пожаловать в хибару. Примерно в такой дыре ты жил там, в каменном веке, да? Теперь ты должен, повторяю - должен, спуститься и выпить с нами. Причем немедленно, сейчас же, и никаких извинений, дорогой. Мы хотим тебя видеть, просто помираем. И не приводи своего андроида. Мы своих вышвырнули на часок - я имею в виду, устаешь, когда все время их рядом видишь, а ты? Ох, я забыла! Я - Шона Ванделлей, живу как раз под тобой, в квартире номер два.
- Хэлло, - сказал Маркхэм, чувствуя, что не в силах сопротивляться. Меня зовут...
- Мы все о тебе знаем, дорогой. Ты невероятно романтический Спасенный. Вообще-то я воспринимаю тебя трагически. У тебя божественная форма головы как у Орфея, мне кажется. Тем более что у тебя был свой подземный мир. Но ты, кажется, немузыкален, нет?
- Нет, у меня нет никаких особых способностей, ни прорицательских, ни артистических. - Ему показалось, что он сходит с ума.
- Дорогой, - продолжала девушка, - мы тратим уйму психосоматических усилий на эту электронику. Увидимся через двадцать секунд. - Она одарила его восхитительной улыбкой, и экран погас.
Маркхэм повернулся к Марион-А.
- Что, люди обычно так и разговаривают? - спросил он. - Или это было что-то особенное?
- Мисс Ванделлей использовала современные идиомы, - ответила Марион-А с намеком на улыбку. - Ее речь, вероятно, перенасыщена ими.
- Черт. Я думаю, лучше пойти.
- Да, сэр. Вы хотите, чтобы я чем-нибудь занялась, пока вас не будет?
Маркхэм на секунду задумался, потом сказал:
- Примерьте ваши новые платья.
ГЛАВА 6
Шона Ванделлей открыла, как только он подошел к двери, и стремительно втащила его внутрь. Она сунула ему в руку высокий бокал и одновременно представила высокому человеку с бронзовым от загара лицом, всем своим видом и движениями похожим на атлета.
- Этот объект называется Пол Мэллорис, - сказала Шона. - Мое первое снаваждение. Он здорово управляется со стихотворными размерами, когда ему нечем больше заняться. - Она засмеялась. - Но обычно милый зверь находит занятие получше. Я в самом деле не вижу причин, почему бы любовным утехам не продолжаться годы. И вы, наверное, склонны согласиться со мной, потому что вы в чувственном отношении примитивны сами, правда ведь, дорогой Спасенный?
- Давайте лучше начнем сначала, - остановил ее Маркхэм. - Я же только что из глубинки. Что такое снаваждение?
- Сокращенно от сексуального наваждения, - пояснил Пол Мэллорис. - Я оказался свободным, когда Шону стала утомлять ее девственность. Мы соединились. В самом деле все очень странно, но увлекательно. Я поспорил с ней на сотню, что это продлится месяц, но прошло уже три. Так что вот она моя красавица.
- Он мой зверь, - гордо добавила Шона. - Очень милый зверь и очень косматый - в психосоматическом смысле.
- Понимаю, - безразлично согласился Маркхэм. - Чем большее я узнаю об этом мире, тем больше понимаю, как много мне нужно еще узнать. - Он сделал долгий глоток из бокала, который она подала ему. Сначала показалось, что это крепкий коктейль, но нет - он быстро понял, что это совершенно безобидный напиток.
- Милый Спасенный, - сказала Шона. - Ты просто находка. Если бы не мой объект, я бы с удовольствием соединилась с тобой. Тебе ужасно не хватает жены? Да что там говорить, конечно не хватает! Ты же сам сказал с экрана. Бедный, бедный Спасенный. Я думаю, тебе, наверно, хочется любви.
- Поменьше о Спасенном, - запротестовал Маркхэм, тяжело ворочая языком, и допил свой стакан. - Вы меня заставляете чувствовать себя патриархом. Меня зовут Джон, а кому на свете не хочется любви? Боже мой, да я же напился! - Он почувствовал, что комната закружилась перед глазами, и без особой надежды попытался дойти до ближайшего стула, но не дошел.
Маркхэм опустился на четвереньки и закукарекал.
- Засуньте меня в духовку. Я мороженый цыпленок, - убежденно объявил он. - Кому-нибудь нужны холодные яйца? Яйцо любви, друзья! Оно ваше разбейте его. Яйцо надежды? Боже, оно бесплодно. Яйцо истины? Хотите верьте - хотите нет, но старая вещь - надежная вещь. Это более чем яйцо, это цыпленок. А цыпленок, черт побери, - это я!
Пол и Шона смотрели на него и улыбались. Он попытался сфокусировать свой взгляд, но изображение раздваивалось.
- Вы, сучьи красавицы! - заревел он. - Вы, чертовы звери! Ползите назад в вашу сказку и дайте мне покоя. Режьте меня, я готов! Что за чертовщину вы сунули в мою выпивку, секс-призраки? Идите прочь и блудите. Я умираю от горя. Яйцо горя, дорогие люди, лучше всего потреблять вкрутую с солью и потерей памяти... Кэйти, дорогая, этот мир полон ублюдков и шлюх... Я люблю тебя!
Он начал смеяться. Он упал лицом вниз и громко захохотал. Пол Мэллорис поднял его с удивительной легкостью и положил на диван. Глаза Маркхэма закрылись, и дыхание стало ровным.
Пол посмотрел на Шону.
- В какой-то момент я подумал, что мы перебрали с дозой, - сказал он спокойным тоном. - Это всего лишь предпороговый шок. Обычная реакция после замораживания, даже если бы он не пролежал во льду полтора века. Ему нужен тщательный уход, бедняге. Одно неверное движение - и он отойдет... Трудно представить, какую травму он перенес. - Неожиданно Пол улыбнулся. Наверное, нам было бы так же плохо, если б мы попали в мир без андроидов.
Шона вздохнула:
- Разве было бы плохо? Пол, он просто рвался к символу яйца. Ты думаешь, это имеет какое-нибудь значение?
- Пока нет. Нужно понаблюдать за ним несколько дней. Он должен понять, что происходит в мире. Я думаю, мы узнаем, когда он примет какое-либо решение.