Камера легко качнулась к Маркхэму, и он почувствовал, что на лбу выступил пот. «Подходящий конец для выхода из условно живого состояния», подумал он.
- Ну, мистер Маркхэм, - продолжал андроид. - Чего вам больше всего не хватает из прошлого?
- Жены и детей, - последовал быстрый ответ. Андроид засмеялся:
- Естественное чувство! В двадцатом веке вы все еще жили примитивной семейной жизнью, верно? Маркхэм удивился:
- Мы вообще-то не считали ее примитивной, но сейчас я готов признать семейную жизнь старомодной. Я думаю, вы выращиваете детей в пробирках?
- Едва ли это так, сэр. Но человечество больше не придерживается нездоровых отношений типа родители-ребенок. Человечество достигло психосоматической свободы в созидательном искусстве. Кстати, какой ваш любимый вид искусства?
- У меня на это не было времени, - ответил Маркхэм. - Я должен был зарабатывать себе на жизнь.
Андроид бросил пристальный, лукавый взгляд на камеру.
- Дорогие люди, - проговорил он. - Не думайте, что Спасенный хочет шокировать нас. Как это ни отвратительно, но люди действительно отдавали большую часть времени работе.
- И многие из нас, - добавил Маркхэм, - любили работать... А сейчас, если я не ошибаюсь, работа стала непристойным занятием?
- Человечество было освобождено от этого, - внушительно произнес андроид. - Работа стала делом роботов и андроидов, а люди вольны теперь в поиске совершенной жизни... вот мы и подошли к следующему вопросу, сэр. Правда ли, что в ваше время мужчина после свадьбы спал только со своей женой и наоборот?
Камера повернулась к Маркхэму, на лице которого появилось легкое удивление.
- Мы считали это идеальным вариантом, - осторожно сказал он. Большинство людей полагало, что счастье в браке зависит от верности супругов.
- Но были исключения?
- Да.
- Вы относитесь к ним?
- Нет.
Андроид рассмеялся с некоторым презрением:
- Значит, вы действительно верите в постоянную любовь, мистер Маркхэм. Чрезвычайно странно.
- Может быть, - согласился Маркхэм раздраженно, - в мире проституток и альфонсов.
Андроид повернулся к камере с восхищенной улыбкой.
- Друзья, - произнес он театральным шепотом. - Можете вы поверить в это? Наш Спасенный - настоящий сексуальный варвар.
Маркхэм неожиданно разозлился:
- К тому же я носился с каменной дубиной и бил себя в грудь в брачный сезон... Вы хотели бы узнать что-нибудь еще?
- Конечно, - сказал андроид. - Что вы собираетесь делать теперь, когда настала пора покидать санаторий?
- Мне хотелось бы узнать, что это за мир, в который я вхожу, но, думаю, для начала мне надо чем-нибудь заняться, чтобы заработать деньги.
- Нет, сэр. Ваше имя будет занесено в Мужской Индекс, и вы будете получать Республиканскую основную пенсию - пять тысяч фунтов в год, которая не будет снижена, если только вы случайно не оплодотворите больше одной женщины за пятилетний период.
- Боже мой! - Шок быстро перешел в легкую истерику. - А что будет, если я оплодотворю полдюжины?
Камера повернулась к андроиду, лицо которого стало серьезным.
- Такое поведение, - медленно произнес он, - рассматривается как сумасшествие. Обычным лечением является длительное погружение в условно живое состояние. Создание новой жизни, мистер Маркхэм, нельзя предпринимать с такой легкостью. В ваше время, несомненно, это не считалось важным. Вероятно, это одна из причин, почему ваша цивилизация была разрушена войной.
- Я думаю, - осторожно сказал Маркхэм, - мне необходимо многое еще узнать о двадцать втором веке.
- Да, действительно! - Хмурое выражение на лице андроида сменилось искренней улыбкой. - А теперь, поскольку у нас осталось около минуты, может быть, в заключение нашей интересной беседы вы скажете несколько слов всем нашим дорогим людям.
Хотя камера и не повернулась, Маркхэм был уверен, что происходит перефокусировка. Он бросил быстрый взгляд на Марион-А, потом посмотрел прямо в камеру и прочистил горло.
- Для меня, - сказал он неуверенно, - двадцатый век реален, как если бы он существовал несколько дней назад. Вы должны помнить, что я принадлежу времени, когда население этого острова составляло миллионы, а не тысячи; времени, когда мужчины работали, брак был прочным, а желание иметь детей не считалось сумасшествием. Помня об этом, вы поймете, насколько мне трудно привыкнуть к новому миру, в котором, мне кажется, многие старые критерии неприемлемы. Но я постараюсь побыстрее привыкнуть к жизни двадцать второго века, и, если я буду виноват в каких-либо общественных прегрешениях, возможно, вы проявите ко мне снисходительность... Спасибо за внимание и всего вам доброго.
Андроид быстренько закончил передачу:
- Это был мистер Маркхэм, Спасенный - личность недели, Персона-Парад. Теперь мы с вами переключимся на Шотландию, и мой коллега спросит Лэйрда о его впечатлениях от последней кампании в горной Шотландии... Итак, дорогие люди, переключаемся на Нью-Глазго.
Андроид коснулся дистанционного управления:
- Теперь мы отключились, сэр, и я прошу вас принять мои извинения за фамильярность, которую я позволил себе только в интересах интервью. Я думаю, вы поймете, что...
- Не беспокойтесь, - сказал Маркхэм с иронией. - Все кости целы. Ради дорогих людей ничего не жалко.
- Совершенно верно, - сказал андроид, лицо его опять было бесстрастным. - Спасибо за сотрудничество, сэр.
Он разобрал треножник и уложил камеру в футляр.
Пока он находился в квартире, Маркхэм сохранял спокойное безразличие, но, как только дверь за андроидом закрылась, он начал нервно вышагивать по комнате. Марион-А смотрела на него и молчала. Наконец он сунул руку в карман, вытащил зажигалку и уставился на нее:
- Черт, ни одной сигареты! Я не курил с... с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Кто-нибудь курит в этом идиотском «бравом новом мире»?
- Очень немногие, сэр, - сказала Марион-А. - И в основном люди старшего поколения. Эта привычка стала отмирать несколько десятилетий тому назад. Но я позволила себе заказать некоторое количество сигарет на тот случай, если они вам понадобятся. - Она вынула маленькую коробку из отделения для коктейлей, встроенного в книжную полку.
- Спасибо. Настоящий табак?
- Да, сэр. Выращен в Лондоне. Он вынул одну сигарету, рассмотрел ее, осторожно понюхал и потом зажег:
- Неплохо. Мы обычно импортировали табак из Америки. Знаете?
- Да, сэр. Но международная торговля резко пошла на убыль после Войны; а теперь в табаке практически нет надобности.
- Ради святого Михаила, перестаньте говорить «сэр»!
- Хорошо, Джон.
Некоторое время он с наслаждением курил, глубоко затягиваясь.
- Может быть, мне окончательно опуститься и выпить? С удовольствием бы это сделал. Какая огненная вода есть у нас в шкафчике для яда?
- Бренди, виски, джин, белое и красное вино, а также ликер.
- Налейте мне двойной виски... пожалуйста. И себе тоже налейте. Это создаст иллюзию общения.
Он взял стакан и подождал, пока Марион-А наполнила второй.
- В мои дни было принято говорить: «За здоровье», «К черту беды» - или что-нибудь в этом духе. А какой пароль теперь? Марион-А улыбнулась:
- Если бы я была человеком, я могла бы сказать: «За откровенность», а вы бы ответили: «Поехали, за добрые чувства».
Он выпил виски и почувствовал, как оно приятно обожгло горло. Потом он посмотрел, как Марион-А пьет глоточками из своего стакана. Он понимал, что для нее выпивка ничего не значит.
- Интересно, большим дураком я себя выставил во время этого интервью?
- Вы вели себя очень хорошо. Думаю, вы должны произвести благоприятное впечатление. Люди могут понять, что вы не знакомы с современными общественными нормами.
Маркхэм скорчил рожу:
- Что-то подсказывает мне, что современные общественные нормы заставят меня тосковать по условно живому состоянию.