Женщина у камина вздрогнула и выпрямилась. Констанс, леди Невилл, повернулась к Лавинии, высоко подняв кочергу. Она улыбалась.
— Я не глупа и понимала, что с вами еще могут возникнуть большие проблемы, миссис Лейк. Поэтому послала человека следить за вами. — Констанс преградила Лавинии путь к двери. — Он перехватил уличного мальчишку, которого вы послали за мистером Марчем. Мой человек хорошо заплатил мальчишке за записку и принес ее мне. Не питайте напрасных надежд, миссис Лейк. Помощь не придет.
Лавиния попятилась, стараясь оказаться за диваном. Она нащупала на шее кулон.
— Это были вы с самого начала, да? Вы — художница. Я видела ваши фигуры в галерее Хаггета. Они поразительны.
— Поразительны? — презрительно бросила Констанс. — Вы ничего не понимаете в искусстве. Мои работы блестящи!
Лавиния сильно дернула кулон и цепочка оборвалась. Она вытянула кулон перед собой, так, чтобы в серебре отразился скудный свет, освещавший мрачную комнату.
— Блестящие, как мой кулон, да? — спросила Лавиния мягким, вкрадчивым голосом. — Разве он не прекрасен? Смотрите, как сверкает кулон. Так ярко, очень ярко!
Констанс засмеялась:
— Вы решили купить себе жизнь этой безделушкой? Я очень богата, миссис Лейк. Мои сундуки полны драгоценностей. Мне не нужен ваш кулон.
— Он так сверкает, правда? — Лавиния стала медленно раскачивать кулон. Он сверкал и переливался. — Его подарила мне мать. Такой блестящий.
Констанс удивилась:
— Я же сказала вам, мне не нужен такой дешевый товар.
— Да, ваши восковые работы поразительны, но, с моей точки зрения, в них нет того жизненного сходства, которого добивается миссис Воэн.
— Вы глупы. Откуда вам это знать? — Ярость исказила миловидное лицо Констанс. Она посмотрела на раскачивающийся кулон и нахмурилась, словно его блеск раздражал ее. — Мои восковые работы намного превосходят эти обыденные фигуры. В отличие от миссис Воэн я не боюсь запечатлевать самые темные, самые чудовищные страсти.
— Это вы послали миссис Доув миниатюру с угрозой убийства? Я поняла это сегодня, увидев у портнихи первоначальный эскиз зеленого платья. Вы сделали свою миниатюру на основе этого эскиза, а не законченного платья. Часто посещая мадам Франческу, вы тщательно изучили покрой. Однако окончательного варианта вы так и не увидели, потому что вас не было на балу в честь помолвки. Если бы вы были там, то увидели бы, что на подоле зеленого платья два ряда роз, а не три.
— Теперь это уже не важно. Она все равно шлюха, не лучше всех прочих его женщин. Джоан тоже умрет.
Констанс направилась к дивану.
Лавиния затаила дыхание, но продолжала раскачивать кулон, не изменяя ритма.
— Это вы отравили Филдинга? — спросила она тихо и миролюбиво.
Констанс взглянула на кулон и отвернулась. Потом, словно не в силах противостоять его завораживающему движению, снова посмотрела на него.
— Я планировала все, каждую деталь. И сделала это для Уэсли. Я все делала для него. Он нуждался во мне.
— Но он никогда по-настоящему не ценил ваш ум и вашу неизменную верность, правда? Он относился к вам как к чему-то само собой разумеющемуся. Невилл женился на вас ради денег, а потом стал проводить время с другими женщинами.
— Женщины, которых он использовал как сосуд для своей похоти, не имели никакого значения. На самом деле Уэсли нуждался во мне и понимал это. Мы были партнерами.
Лавиния вздрогнула и чуть было не нарушила ритм колебаний кулона. «Сосредоточься, идиотка, — велела она себе. — От этого зависит твоя жизнь».
— Понятно. — Кулон продолжал медленно раскачиваться. — Значит, партнеры. Но вы были умнее.
— Да. Да! Это я во время войны поняла, что Филдинг Доув начал приглядываться к деятельности Уэсли. Увидев, что Доув стареет и слабеет, я решила, что пора действовать. Как только Доув умер, ничто больше не мешало Уэсли. Оставалось лишь уладить кое-какие мелочи. Я всегда делала это для него.
— Скольких любовниц мужа вы убили?
— Два года назад я наконец поняла, что необходимо избавиться от этих дешевых шлюх. — Констанс раздраженно посмотрела на раскачивавшийся в руках Лавинии кулон. — Я начала следить за ними. Это было нелегко. Пока я позаботилась о пяти из них.
— Вы создавали восковые фигуры для верхней галереи Хаггета, чтобы отметить ваши достижения как убийцы, да?
— Я должна была поведать миру правду об этих женщинах. Благодаря своему таланту я показала, что лишь боль и муки ожидают женщин, которые становятся шлюхами. Им неведомы страсть, поэзия чувств, истинное наслаждение. Только боль.
— Но последняя ускользнула от вас? — спросила Лавиния. — Как эта произошло? Вы допустили ошибку?
— Не было никакой ошибки! — закричала Констанс. — Какая-то глупая уборщица оставила у дверей ведро с мыльной водой. Я поскользнулась и упала, вот шлюха и сбежала от меня. Но рано или поздно я доберусь до нее.
— А с кого вы лепили фигуры мужчин, Констанс?
Леди Невилл растерялась:
— Мужчины?
Лавиния качнула кулон.
— Лицо мужчины у всех скульптур одно и то же. Кто он, Констанс?
— Папа. — Констанс замахнулась кочергой на кулон, пытаясь остановить его. — Папа — тот человек, который доставляет шлюхам столько боли. — Она ударила по кулону концом кочерги. — Он сделал мне больно. Понимаете? Он причинил мне такую боль.