– Не-е-е, – Олег замотал головой. – Я пью только пиво.
– Ну и пей эту мочу ослиную, – старик налил себе полстакана, залпом выпил, поморщился, крякнул, запихнул в рот бутерброд.
Поздним вечером, когда уже было темно, а об металлический плафон фонаря, подвешенного над крыльцом, бились мошки, все сидели на перевернутых вверх дном вёдрах вокруг костра и тихо переговаривались. Музыкальный центр молчал.
Кузьмич сидел ближе всех к костру. Поллитра водки сделали его лет на пятнадцать, а то и на двадцать лет моложе. Морщины на лице разгладились, артрит спрятался вглубь тела и не давал о себе знать. В стёклах очков отражалось пламя костра, что делало его похожим на демона. Все молчали, один он говорил без умолку, будто молчал всё то время, пока они с Олегом не виделись. Кузьмич был в центре внимания, это был его звёздный час. Четырнадцать пар глаз были устремлены в его сторону, четырнадцать пар ушей внимали каждому его слову. Александр снимал Кузьмича на миниатюрную камеру.
– … Раз уж вас не отговорить от этой затеи, расскажу вам предысторию. Это сейчас там Сомов пруд. А когда-то, ещё в царские времена, там было поместье помещика Ноздрёва. Дом там стоял каменный, а вокруг него был пруд. Большой пруд. Когда Ноздрёв начинал строить дом, отец Афанасий… – Кузьмич посмотрел на Олега. – Наш, кстати, родственник… – Ого! – Олег удивлённо округлил глаза.
– … Отец Афанасий сказал Ноздрёву, что место тут чёрное, нельзя тут дом строить. На что ему Ноздрёв ответил: «А не пошёл бы ты…». И стал строить дом. Только всё что-то там у него не ладилось. То строители умирали от какой-то неизлечимой болезни, то стены рушились. Но Ноздрёв был упёртый, и дом он достроил. Решил он в пруду рыбу разводить, карпов. Но ничего у него из этого не вышло. Вся рыба куда-то пропадала. Но однажды его сын купался в пруду, и на него напал сом. Утащил на дно парнишку и съел! Всё это происходило на глазах Ноздрёва, всей его семьи и слуг. Потом прочесали весь пруд, но ни сома, ни останков мальчика не нашли, хотя Ноздрёв обещал за пойманного сома неплохое вознаграждение. Пруд после этого стали называть Сомовым. Потом случилась Революция. Ноздрёва и всё его семейство расстреляли, а его дом в Первую Мировую войну был казармой, потом там был склад. Во времена Великой Отечественной войны дом и все постройки разбомбили немцы. Там, где были развалины дома, сейчас лес, но пруд остался. Истории про пруд передаются из уст в уста, но люди к нему лезут, особенно летом. Я особенно не верил в эти рассказы, считая их сильно преувеличенными, но… Когда-то давно, когда мне было лет семь или восемь, мы с пацанами пошли купаться на пруд… Идею идти купаться на Сомов пруд подал Васька Лучинин. Он же взял с собой годовалого пса Рыжика. Мы пришли на пруд. Было жарко и солнечно. Сначала все боялись заходить в воду, но Вовка Слепцов – самый старший из нас, ему тогда было двенадцать – с разбегу заскочил в пруд, стал плавать. «Да нет тут никаких сомов! Трусы!» – кричал он нам. Ну, глядя на него, мы и полезли в воду… Дно там плохое, илистое. Когда заходишь в воду, создаётся ощущение, что по говну идёшь, но отплывёшь метров на десять от берега, уже кажется, что всё нормально. Я даже вдоль и поперёк пруд проплывал, но на берег можно выйти только в том месте, где от дороги идёт спуск. В других местах пруд порос кустами и камышом… Но нам-то, пацанам, не до роскоши. Нам и так сойдёт. Все купались, веселились… Мы купались, дурачились, кидали в воду палку, а Рыжик её нам приносил… Каждый из нас уже был на сто процентов уверен, что никакого сома в пруду нет, что всё это сказки, но вдруг тёмная вода забурлила, из неё показалась большая приплюснутая голова сома… Сом схватил Рыжика и скрылся под водой. Всё произошло так быстро, что пёс даже пискнуть не успел. Мы с криками стали выскакивать из воды, одеваясь на ходу. Вовка Слепцов в это время был на середине пруда. Мы закричали ему, он нас услышал и быстро поплыл к берегу, но метрах в пятнадцати от берега он скрылся под водой… И больше мы его не видели.
– Вот это да! – Вероника сделала глоток пива, вздохнула.
– Значит, там и вправду что-то есть? – Дима покачал головой.
– Я не знаю, сколько могут жить такие огромные сомы. На сома периодически устраивали охоту, но кроме мелкой рыбёшки ничего не вылавливали. А чертовщина на Сомовом пруду продолжалась. То сом случайно забредшую туда козу сожрёт, то собаку. Однажды там пропала корова!
– Разве такое бывает? – не выдержал Александр. – Разве сом таким может быть? Не, я не верю!
– Один военный из Ленинграда также говорил. Он плавал в пруду, а его жена с сыном сидели на берегу. Иногда он покрикивал на жёнушку, чтобы та сфотографировала его. Вот не поверите, она щёлкнула мужа в тот момент, когда сом схватил его за голову и утащил под воду. Вдова военного потом даже фотографии напечатала. Говорят, что там отчётливо была видна голова огромного сома, с длинными усищами… Потом кто только сюда не приезжал. Здесь появлялись и зоологи, и охотники, и КГБ-шники в костюмах, но они ничего в пруду не нашли. Сом будто пропал куда-то! Затаился. Но люди из городов всё равно сюда приезжают, и их, как магнитом, тянет к воде. Местные-то в пруд не лезут… Не так давно, года два назад, к Николаю Рогожкину приехала внучка из Москвы со своим женихом. Тоже было лето, было жарко. Захотелось им, понимаешь, искупаться в Сомовом пруду. Коля, как мог, отговаривал их, но они его не послушали. «Хотим, – говорят, – посмотреть на ваш пруд, сомиков покормить!». Поехали они на своём «Форрестере» на пруд, и Колька с ними напросился. Всё было чин-чинарём: Николай жарил им мясо на берегу, а Олька – внучка его – и её хахаль плавали по пруду в надувной лодке. Жених Ольки был какой-то важной шишкой. С ним даже телоохранитель был…