Он снова протянул руку к пакету с фотографиями.
– Хорошо, я отдам их, – произнес Матвей. Он не столько увидел или услышал, сколько почувствовал движение в дальнем конце Моховой и на том берегу Фонтанки. Им дали достаточное время для разговора, наступала развязка. В любой момент его собеседники могли почувствовать опасность, их нужно было отвлечь. Хотя бы на пару секунд.
Матвей протянул пакет Владимиру Николаевичу.
– Спасибо. Вы – умница, честное слово, – сказал тот, беря пакет осторожно, словно там была ядовитая змея. – Не думайте о нас плохо, нам можно доверять.
Варя подошла к Матвею и, охватив за шею, прижалась щекой к щеке. От нее пахло теми же духами, что и тогда, в ту ночь.
– Я тебя люблю, – сказала она. – Эти дни… я скучала.
Хлопки выстрелов и рев моторов послышались одновременно. Стреляли на крыше ближайшего к храму дома; Матвей автоматически заставил Варю нагнуться и прикрыл ее своим телом. Краем глаза он увидел, что охранник выхватывает пистолет, а Владимир Николаевич бросается в сторону «опеля», но затем поворачивается к ним. Сообразив, что стреляют не по ним, Матвей отпустил девушку и толкнул Варю ему навстречу. Сам он одним прыжком одолел расстояние до охранника и врезался в него. Здоровяк потерял равновесие, и Шереметьев вцепился в его руку с пистолетом, силясь вырвать оружие.
Охранник был явно сильнее. Свободной рукой он так ударил Матвея по затылку, что у того из глаз посыпались искры. Однако Шереметьев цепко держал его руку, направляя дуло пистолета в землю.
Через мгновение охранник охнул и стал оседать. Рука его ослабла, и Матвей наконец отобрал пистолет.
Подняв голову, он увидел, что площадка, на которой они разговаривали, окружена черными машинами. Меры предосторожности, предпринятые Владимиром Николаевичем, оказались напрасны. Люди из отдела Сергея Сергеевича сработали очень быстро. Ликвидировав самого опасного, снайпера, лежак которого они явно обнаружили заранее, они направили машины с оперативниками к храму Симеона и Анны сразу со всех сторон. «Опелю» было просто некуда деться.
Матвей созерцал, как серьезные, деловитые молодые люди в камуфляжных куртках выцарапывают из «опеля» водителя: вначале они непонятно откуда взявшейся кувалдой разбили боковое стекло, затем один сунул внутрь салона внушительных размеров обрез, а второй нащупал изнутри кнопку блокиратора и распахнул дверцу. Несчастного водителя вытащили за шиворот и, дав для пущей острастки, несколько пинков, заставили лечь лицом вниз рядом с машиной. Еще один оперативник быстро обыскал его карманы, выудив оттуда пистолет, который водитель не рискнул пустить в дело.
Охранника, с которым боролся Матвей, оглушили свинчаткой. Он быстро пришел в себя, но только поскуливал, словно побитый пес, пока оперативники Сергея Сергеевича защелкивали на его запястьях наручники. Матвей протянул им оружие охранника и подошел к Владимиру Николаевичу. Тот держал Варю за руку и устало смотрел на стоящего перед ним Сергея Сергеевича.
– Дочь-то зачем впутал в это дело? – услышал Матвей голос Сергея Сергеевича.
«Дочь?» – Матвей внимательнее посмотрел на Варю и Владимира Николаевича и понял, отчего тогда, на Крымском валу, у него возникло впечатление, что он где-то видел девушку. Они были похожи – и даже очень.
– Она уже давно не девочка, – ответил Владимир Николаевич. – Она ничем не хуже меня и служит тому же делу.
Шереметьев пожал руку Сергея Сергеевича и вздрогнул, столкнувшись с взглядом Вари. В нем читалось разочарование и жгучая, почти детская обида. Матвей непроизвольно отвел глаза.
– Машинка работала? – спросил Сергей Сергеевич.
Матвей похлопал по рукаву своей куртки:
– Надеюсь. Хорошо, что вы нашлись.
– Я что – кошелек, чтобы меня терять? – улыбнулся Сергей Сергеевич. У него было усталое лицо, а мешки под глазами, казалось, набрякли еще больше. – Кое-кто, – он кивнул в сторону Владимира Николаевича, – оформил мне командировку. Похоже, выписал билет в одну сторону. Пришлось его сдать – вот и все. Да и посланник от вашего отца вышел на меня вовремя.