Он с трудом поднял голову. Никто и никогда не интересовался его самочувствием. Ему не задавали вопросов, с ним вообще не общались, воспринимая как биологическую машину, определенным образом реагирующую на раздражители. Тем удивительнее был этот вопрос, раздавшийся от двери. Там стояла девушка. Как и все, кто с ним работал, она была в медицинском костюме, перчатках, шапочке и маске, выделялись только глаза, смотревшие на него с любопытством и сочувствием. Впрочем, последнее могло ему просто почудиться.
– Голова болит. – Он с трудом вытолкнул из горла слова, мимолетно удивившись, какой хриплый у него голос.
Он так давно не слышал ничего, кроме собственного крика, что забыл, как он звучит.
Девушка осторожно приблизилась. Он ждал очередной инъекции, стараясь не смотреть на свои исколотые вены, но жгута и шприца у нее не оказалось, она просто положила ему на лоб прохладную ладонь. Он прикрыл глаза, сосредоточившись на своих ощущениях, чувствуя, как пульсирующая в висках боль постепенно начинает уходить.
– Так лучше? – спросила она.
Он кивнул, не решаясь отвечать. То, что происходило сейчас, было ново и непривычно, и он поневоле насторожился. Сменили тактику, значит, хотят добиться другого результата. Но какого, если его и так уже изучили во всех подробностях, лишив контроля не только над собственным телом, но и над сознанием?
Кажется, пришел черед эмоций. Классический прием, когда после злого полицейского приходит добрый. Сегодня на роль доброго назначили ее, стоит воспринимать это именно так и постараться скрыть как можно больше. Реакцию на боль замаскировать нереально, но в эмоциональной сфере сделать это будет гораздо проще. Просто не стоит реагировать на притворную ласку и внимание, вступать в разговоры и поддаваться на другие провокации.
Он был готов ко всему, но не к тому, что последовало потом…
Глава 4. Местоимение первого лица
Она словно окаменела. Почему же не сопротивляется, ведь сейчас он ее поцелует, и пути назад не будет…
– Прекратите немедленно. – Она почему-то снова перешла на «вы» и не глядя пошарила по столу, ища свою чашку с чаем, к которому едва притронулась.
Интересно, он уже достаточно остыл, чтобы ожоги остались не слишком сильные?
К счастью, Елисей понял, что это не просто для вида, сразу отпустил ее и отвернулся.
– Извините, – пробормотал он. – Не знаю, что на меня нашло.
– Зато я знаю, – строгим учительским голосом проговорила она, уже полностью взяв себя в руки. – Учиться надо, а не думать о всякой ерунде. И влюбляться в своих ровесниц.
– А сколько вам лет?
– Больше, чем Анне Аркадьевне.
Елисей нервно усмехнулся:
– Ну и что, подумаешь! Для меня это ничего не значит.
Если сейчас скажет, что она выглядит гораздо младше, то она треснет его чем-нибудь по башке. К счастью, парень удержался от очередной банальности, видимо, уловив ее настроение.
– Зато для меня значит, – отрезала она.
– А вы знаете, что существует такое понятие, как возраст сексуального согласия? – вдруг вкрадчиво поинтересовался Елисей. – В нашей стране это шестнадцать лет.
Она мрачно усмехнулась. Еще бы не знать! Предпочла бы, конечно, никогда не слышать, да пришлось ознакомиться во всех деталях.
– И что это меняет?
– С тем, кому исполнилось шестнадцать, можно заниматься сексом, с точки зрения закона никаких проблем. Странно, да? – Он безмятежно улыбнулся. – А фильмы для взрослых имеют ограничение по возрасту – восемнадцать плюс. То есть заниматься можно, а смотреть нельзя.
Он замялась. Что происходит, почему она обсуждает со своим учеником возраст сексуального согласия и рейтинг порнофильмов?
– Это если по взаимному согласию.
– А у нас его нет?
Она опешила от такой наглости и даже не сразу нашлась что ответить.
– Сами как считаете?
Елисей замялся, и она порадовалась про себя – парень не такой уж непробиваемый, каким хочет казаться. Она решила закрепить результат:
– Притом всегда можно приплести насильственные действия. И тогда точно посадят независимо от того, исполнилось шестнадцать или нет… За несовершеннолетнего еще и больше дадут.
– Зачем мне это нужно? – возмутился он.
– Вам незачем, а вот вашим родителям…
– Да им на меня плевать. – Его глаза хитро блеснули: – Притом это если узнают…
Она устало вздохнула:
– Все, Елисей. На сегодня занятие окончено. Домашнее задание остается прежнее. Можете идти.
Думала, он начет спорить и возражать, но ученик послушно потопал в прихожую. Она не пошла следом, предпочитая из кухни слушать, как он там возится.